— Ничего удивительного, в наше время все болезни изрядно помолодели, — возразил Коровин. — Ну-ну, и что же дальше?

— У Наташи тоже был инсульт, — настойчиво повторила Катя.

— И что?

— А то, что она умерла через два часа после того, как ее привезли в больницу!

— Ну, и дальше?

— Вы что, ничего не поняли? — удивилась Катя.

— Нет, не понял, — развел руками следователь. — Вы трещите, как сорока, я никак не могу уловить ход ваших мыслей.

— Наташа отравилась тем же чаем, что и моя мать!

— Это я уже понял.

— Наташа умерла после того, как выпила его!

— Это я тоже слышал. Этот чай принадлежит вам?

— Да, мне.

— Значит, это ваша вина, что отравились два человека — сначала ваша мать, а потом и секретарша?

— Ну да, выходит, так, — растерянно согласилась Катя. — Только я не знала, что заварка отравлена.

— И у вас есть доказательства?

— Доказательства… чего?

— Что вы не знали об отравленной заварке?

— Откуда же я могла об этом знать? — изумилась Екатерина.

— А почему же вы тогда сами до сих пор живы?

— В каком смысле? — Катя захлопала глазами, не понимая, куда клонит следователь.

— Это ваша заварка, вы всегда ее употребляете, а тут прошло столько дней, умерли два человека, а вы — как новенькая! Почему, не знаете, Екатерина Васильевна? — с сарказмом спросил Коровин.

— В эти дни я не пила чай, только пила кофе, — ответила она. — Когда у меня депрессия, я всегда пью кофе, очень много.

— И все же странно, что больше никто не отравился этим чаем, вам не кажется? — гнул свою линию Коровин.

— Почему странно? И к чему вы клоните? — вспылила Екатерина. — Что вы какими-то загадками говорите? Высказывайтесь нормальным языком, чтобы было все ясно и понятно.

— Я не знаю, что вам непонятно, но мне все предельно ясно…

В это время на столе у следователя зазвонил телефон, и ему пришлось прервать ход своих рассуждений. Послушав, что ему говорят, он злобно улыбнулся и, положив трубку на место, снова заговорил, без отрыва глядя в лицо Екатерины:

— Я не знаю, почему вы решили избавиться от своей матери, гражданка Сафронова, а вот по поводу смерти Наташи, секретарши фирмы, у меня есть кое-какие предположения.

— Какие? — машинально спросила Катя, даже не поняв, что именно сказал Коровин.

— Наверное, она заняла ваше место? Ведь до этого вы были личным секретарем шефа компании? И когда его посадили в тюрьму, в его кресле оказался другой человек, его бывший заместитель. Давно известно, что новая метла по-новому метет, и первое, что она делает, — выметает всех, кто был в близком окружении прежнего босса. Я правильно излагаю свои мысли, Екатерина Васильевна?

— Не знаю, может, и правильно, только я не пойму, к чему вы мне все это говорите?

— К чему? А к тому, что мне придется вас задержать, гражданка Сафронова, — спокойно ответил майор.

— Как это — задержать? — глупо улыбнулась Катя. — Шутить изволите?

— Разве я похож на клоуна? — сердито спросил Коровин.

— Но за что меня задерживать? На каком основании?!

— На основании того, что вы подозреваетесь в преднамеренном убийстве двух человек!

— Что?! — прошептала Катя, окончательно растерявшись.

— Что за бред вы несете? — Юля взвилась со стула. — Вы с ума сошли, майор?

— Попрошу соблюдать приличия в моем кабинете, гражданка Смехова, — строго предупредил ее майор. — Перед вами следователь по особо важным делам, а не ваш бойфренд. Что вы себе позволяете? Кто вам дал право разговаривать в таком тоне?

— А как же с вами разговаривать, если вы… если вы, — Юля задохнулась от возмущения, не находя подходящих слов. — Если вы действительно несете бред сумасшедшего? — выпалила она.

— Мы еще посмотрим, кто из нас сумасшедший, — процедил он сквозь зубы и нажал на кнопку под столешницей, вызывая охрану. — Уведите эту гражданку в камеру предварительного заключения, — дал он распоряжение конвоиру, как только тот показался в дверях.

— Которую? — переспросил тот, переводя взгляд с одной девушки на другую.

— Вот эту, — кивнул майор на Екатерину.

— Вы всерьез собираетесь меня посадить в камеру? — все еще не веря своим ушам и глазам, с ужасом спросила Катя. — Вы считаете, что это я… Господи, помоги мне проснуться! — простонала она.

— Вполне серьезно, — с ехидной улыбкой ответил Коровин. — Прошу сдать личные вещи.

Катя вывалила из сумки все содержимое прямо на стол следователя. Она пребывала в какой-то непонятной прострации. Все еще никак не могла понять, что происходит и чего от нее хочет этот ненормальный майор. Зато Юлька сориентировалась мгновенно и начала действовать. Девушка наклонилась вперед и прошипела майору в лицо:

— Даю слово, что не пройдет и нескольких дней, как я выведу тебя на чистую воду, и тогда берегись, господин Баранов!

— Моя фамилия Коровин, — раздраженно поправил ее майор, покраснев от злости. — Возьмите свой пропуск, и чтобы я вас здесь больше не видел!

— Я и говорю, Баранов, — с усмешкой повторила Юля, рывком схватила со стола пропуск и, вскинув подбородок, гордо продефилировала к двери. Катя поторопилась за ней, все еще надеясь, что конвоир ждет совсем не ее.

— Постойте, я должен составить протокол с перечнем ваших вещей, — окликнул Екатерину Коровин.

— Дарим все сразу, и без протокола, — бросила Юлька через плечо. — Давитесь на здоровье, господин Баран!

— Ну, ты мне за все ответишь, стерва! — процедил майор. — Я тебе устрою веселую жизнь! Сейчас и ты у меня в камеру полетишь белым лебедем за оскорбление должностного лица при исполнении!

— Молодой человек, вы слышали, что этот сморчок сказал? — обратилась Юля к охраннику. — Он назвал меня стервой. Будете на суде моим свидетелем!

— Я ничего не слышал, — испуганно открестился тот и торопливо вышел за дверь.

— Понятное дело, салага, — вздохнула Юлька. — А где же наручники, Баранов? — повернулась она к майору.

— Шагай отсюда! — в бессильной злобе тявкнул тот. — Иначе пропуск отберу и в самом деле в камеру отправлю.

Девушка грациозно развернулась, взяла Катю за руку и вышла вместе с ней за дверь, рядом с которой стоял охранник.

— Ну что, служивый, показывай, где у вас тут апартаменты с нарами, — усмехнулась Юлька. — Хочу подругу проводить до самых дверей.

— Не положено.

— А скажи-ка, любезный, у тебя ордер на задержание вот этой молодой симпатичной особы есть? — прищурилась Юля.