варьировать. А потом три ночи не спала, все сомневалась, что не то взяла, могла бы и получше и побольше выбрать.

12

Думала Лана, что после такого щедрого дара, попросит Амир у нее руку и сердце. Он из какого-то там Бахрейма или Бранхита, что ли, был, про семью рассказывал, про дом в столице, про отца-дипломата. И все у Ланки выпытывал, что да как — биографию то есть. А ей скрывать нечего — из семьи потомственных пролетариев, говорит, заканчиваю экономические курсы, стремлюсь к повышению идейного и профессионального уровня. Спортсменка, комсомолка (это она, конечно, ради возраста соврала, так как перевалило уже за 29). Со дня на день ждала Лана от Амира серьезного предложения, не ходила — летала. И наконец, лепечет ей чернявенький на своем уже вполне сносном русском, чтобы оделась к субботнему вечеру понарядней, повезет, мол, «литл герл» с друзьями знакомиться.

Часа два провела Светлана в парикмахерской, разболталась с девчонками, расхвасталась. Свежую химию сделала и укладку на крупные бигуди под Мерлин Монро. К Женьке побежала, втихаря от Татьяны Ивановны шубу ее взяла парадную, синтетическую под мутон, сапоги, значит, березковские и костюмчик оттуда же, реснички синей тушью навела, сплюнула через левое плечо и к условленному месту, т. е. к кинотеатру «Салют», что недалеко от вокзала подлетела, да так и ахнула. Стоит против заснеженной клумбы с бюстом главного вождя в центре иностранный лимузин — черный и блестящий, длинный — как таракан, а рядом ее жених — весь в штатском, граф-графом, и дверцу перед дамой распахивает. Шоферу что-то по своему пролопотал, а потом достает коробку, завернутую в тонкую бумажку и ей преподносит. Рассмотрела Ланка — духи «Диориссимо» с прыскалкой, нажала — запах! Обалдеть можно ландыши и сирень, весна и море! Бросилась жениха целовать, а он, довольный, ширинку уже расстегнул. Лана кивнула на шофера, а жених только притянул ее голову к себе и не сказал ни слова. Ничего, все обошлось. Настроение у Светланы и так было отличное, а когда в гардеробе «Метрополя» высоченный швейцар в галунах бросился с нее шубу снимать и предстала она перед огромным, во всю стену, сияющим хрустальными отражениями, зеркалом, сердце ухнуло и оборвалось. Поняла: наконец-то, случилось — наступило ее светлое коммунистическое будущее. Правда, в одной, отдельно взятой судьбе. Отчего, между прочим, даже еще приятней.

Столик в специальном кабинете, возвышавшемся над главным залом наподобие театральной ложи, был пуст. Лана присмотрелась — накрыто на пять человек. Тут же как из-под земли вырос официант, и деликатно склонился, обсуждая с иностранным гостем детали заранее, по-видимому, заказанного ужина. Ресторан постепенно наполняла публика. Высоченный стеклянный купол, фонтанчик в центре зала, окруженный пальмами, каскады вишневого бархата, скрывающий боковые кабинеты, сияние бокалов на белых крахмальных скатертях — все было так роскошно и невероятно, что Ланка даже взгрустнула, сообразив, что никто в Солнечногорске не поверит ее рассказу, как не живописуй. Вдобавок веяло совсем иными ароматами, непривычными для учреждения общественного питания: свежестью (по-видимому, от огурцов и фруктов, появившихся на столах), вкусным мясом и сладостью дорогих духов, в которых Лана отчетливо угадывала свой, весенний, диориссимовский букет. Она потянулась за сигаретой, но Амир перехватил нырнувшие в сумочку руку и серьезно покачал головой:

— Хорошая русская девочка сегодня курить не будет. Нельзя.

«Ладно, раз такое дело — можно и вообще завязать с куревом» — решила Ланка.

Официант принес какое-то вино с комментарием вертел перед Амиром этикетку и разлил им всего по пол бокала, а с закуской и вовсе тянул пока не появились в кабинете еще трое: два смуглых, явно арабского происхождения мужчины и молодая женщина еврейка. Потому, как бросился Амир встречать прибывших и даже, вроде, поцеловал одному мужику руку, Лана поняла, что этот-то за столом самый главный, скорее всего, отец Аира. И развернула свое обаяние широким планом в нужную сторону — прямо к высокому поджарому господину лет этак сорока с едва обозначившимися залысинами в прилизанных волнистых волосах и тонкими усиками над капризно изогнутой губой. На смуглых тонких пальцах будущего тестя сверкали сказочные перстни. Второй был намного моложе и крупнее, а женщина выглядела так, будто прямо родилась в «Березке». Амир что-то сказал прибывшим на арабском, старший мужчина ответил, глядя на Лану, и женщина, оказавшаяся переводчицей, сообщила Лане, тая в сладкой улыбке:

— Господин Хосейн очень рад познакомиться с симпатичной русской девушкой, поддерживающей дружеские связи с представителями его страны. Лана засомневалась: почему не сказал прямо: «поддерживающей связи с его сыном»?

Выходит, никакой это не родственник Амира, и уж, конечно, не приятель, а Шеф, притом очень высокий. Сразу по прибытии Шеф осмотрелся, махнул кистью и, повинуясь приказу, молодой мужик аккуратно задернул бархатные шторы, оставив узкий просвет, позволявший наблюдать за происходящим в общем зале. А вот оттуда никто не мог теперь разглядеть, как очаровательная блондинка ужинает в компании представительных и богатых иностранцев. Вот жалость-то! Лана уже успела краешком глаза отметить парочку достойных внимания объектов, поглядывавших в ее сторону с возможной перспективой танцевальных приглашений. «Если уж тут ничего дельного не выгорит, то хоть повеселюсь до упаду!» — решила Лана, теряя надежды на компанию Амира. Сидели за столом уже часа два, а толку никакого. Блюда, правда, приносили одно за другим и напрасно пыталась дочь Чиканухи понять и запомнить, что она ест — ничего подобного в ее рот еще не попадало. Пили немного, а разговор, короткий и не оживленный велся по-арабски. Зачем только переводчицу притащили. Лане все больше хотелось курить, тем более что дамы в зале уже вовсю дымили. Подхватив сумочку она смущенно улыбнулась Амиру:

— Я выйду, — надеясь перекурить где-нибудь в холле. Но он галантно поднялся и сопроводил ее прямо до двери дамского туалета. Ланка в душе чертыхнулась, но отворив дверь сразу поняла — здесь тоже можно. За столиком сидела женщина, продававшая посетительницам дамской комнаты салфетки и сигареты. Ланка затянулась, пристроившись возле урны, и с интересом разглядывая прихорашивающихся женщин. Разные тут были и, надо сказать, далеко не все представляли какой-то интерес. Ланка удовлетворенно поправила перед зеркалом прическу, подкрасила губы и во всем блеске явилась к заждавшемуся Амиру.

Танцы в центральном зале уже шли полным ходом. Оркестр начал с лирических мелодий. Певец в белом искрящемся костюме исполнял не хуже Магомаева песню Пахмутовой «Ты моя мелодия». Разве тут устоишь? Лана возвращалась к столику почти танцуя и очень обрадовалась, когда переводчица обратилась к ней:

— Господин Хосейн просит Катюшу потанцевать с господином Амиром.

— Катюшу? — Лана удивленно оглянулась и поймав улыбчивый