– Нет, спасибо, я знаю дорогу, – на ходу бросила я, и он отстал.

Из-за двери, за которой начиналось крыло начальной школы, раздался голос Никиты, и я сразу же ринулась на его звук.

– Не могу понять – как это? – гремел мой телохранитель. – Вам детей доверили, вы их должны прямо в руки родителям-няням-бабушкам сдавать, а не оставлять одних в коридоре!

Я ворвалась в холл как раз вовремя – Никита угрожающе навис над невысокой, худенькой Сониной классной руководительницей Натальей Григорьевной.

– Так, стоп! Хватит орать! – рявкнула я таким тоном, что они оба вздрогнули. – Где Лена?

– Лена звонит Сониным подружкам, – отчитался Никита. – Мы взяли классный журнал, и она обзванивает всех по списку. Может быть, Соня к кому-то в гости ушла?!

– Я ей уйду в гости! – пробормотала я под нос, в душе очень рассчитывая, что как раз это и случилось – Сонька просто пошла к кому-то из девочек, и через полчаса-час найдется целая и невредимая. А я ей даже слова не скажу – пусть Акела объясняется.

Наталья Григорьевна прикладывала к глазам платок, ее ощутимо трясло – ну, еще бы, ребенок пропал из школы, на ее месте меня бы тоже колотило. Хотя и на своем я сейчас чувствовала себя совершенно отвратительно. Нет ничего хуже неопределенности, неизвестности, перед которыми ты бессильна. Ты ничего не можешь – только сидеть и ждать. А это как раз само тяжелое.

– Александра Ефимовна, – заговорила учительница, – вы только не волнуйтесь… Я уверена, что Соня просто с кем-то из одноклассниц ушла. В нашей школе никогда подобного не было, чтобы дети пропадали…

– Да уж! – безо всякого почтения прокомментировал Никита, сунув руки в карманы куртки. – Ваш охранник что – слепой? Или старается не замечать того, что крупнее него? Я прошел совершенно спокойно, он даже не спросил, куда я и к кому!

– Зато меня вот остановил, – зло бросила я, мучаясь от желания закурить.

– Ну, еще бы! – фыркнул телохранитель. – И это только подтверждает мою теорию.

– Заткнись, а? – процедила я сквозь зубы. – Сонька пропала, мне не до шуток!

– Александру Михайловичу звонили? – тихо спросил Никита, понимая, что в критической ситуации я, скорее всего, прибегну к помощи мужа.

– Да, он обещал подъехать.

– Может, мы в класс пройдем, что ж стоять-то? – робко вклинилась учительница.

– Вы вот с Александрой Ефимовной идите, а я к директору, – заявил Никита, разворачивая меня в направлении кабинета. – Заодно и Александра Михайловича встречу.

Мне не казалась блестящей идея сидеть в классе в компании Натальи Григорьевны, поэтому я отказалась и вообще вышла из здания школы, достала сигареты и зажигалку, закурила и принялась раскладывать факты по полочкам. Информации явно не хватало. Настораживало еще и другое – почему в школе такая тишина? Пропал ребенок – а ни полиции, никого. Что – директору все равно? Или… или директор в курсе, чей именно ребенок пропал, а потому не желает связываться? Вот это я сейчас и выясню!

Бросив окурок в урну, я развернулась и побежала обратно в школу. Но оказалось, что этот вопрос пришел в голову не только мне – Никита тоже озадачился им и теперь в буквальном смысле слова тряс директора за лацканы пиджака, приподняв над полом:

– Тебе что – реально жить надоело?! Почему не вызвал полицию?! Почему ребенка никто не ищет, кроме матери?!

– Никита, прекрати! – Я подбежала к ним и схватила вошедшего в раж телохранителя за локоть. – Отпусти его!

– Я отпущу! – продолжал трясти директора Никита. – Отпущу – не вопрос! Но пусть он мне сперва скажет – как вышло, что ребенок пропал, а в школе тишина, как в морге, а?!

– Отпусти, я сказала! – Я сжимала пальцами Никитин локоть так, что костяшки побелели, но мой телохранитель был парнем накачанным, и такое воздействие явно казалось ему комариным укусом.

Директор же только судорожно подергивал в воздухе ногами и что-то сипел, задыхаясь. Никита, наконец, выпустил лацканы его пиджака, и мужчина буквально рухнул на пол, хватаясь за горло и кашляя – вместе с лацканом Никита прихватил и галстук, вызвав тем самым довольно сильный приступ удушья.

Я присела на корточки и ухватила жирный директорский подбородок пальцами – в этой ситуации любые церемонии и расшаркивания уже казались мне лишними и ненужными.

– Ну, что молчим? Вопрос-то правильный был задан. Почему мою дочь не ищут? Прошло больше часа – а никто ничего не делает.

– Я… я… думал…

– Думал? А в этой ситуации надо еще и думать? Надо в полицию звонить – или мне, как минимум! – Я брезгливо вытерла пальцы о мех шубы и встала. – Ладно, тут все ясно, я с тобой потом поговорю.

И тут директор ожил:

– Не сметь мне тыкать!

Это было зря… Никита мгновенно оказался рядом с ним и так ткнул его носком ботинка под ребра, что директор снова задохнулся, а на глазах выступили слезы. Я смерила его взглядом, но ничего больше не сказала, повернулась и вышла из кабинета. За мной потянулся Никита.

– Козел, – процедил он, закрывая дверь.

Внизу уже был Акела, и по виду мужа я поняла – Сони ни у кого из знакомых не оказалось. Это было хуже ножа. Я совершенно растерялась и не знала, что делать дальше, куда бежать.

– Успокойся, – Акела шагнул ко мне и обнял, – еще ничего не ясно, может, она просто где-то гуляет.

– Ты сам-то веришь? – пробормотала я, стараясь не расплакаться.

– Верю. И ты должна, слышишь? – Он встряхнул меня за плечи и требовательно посмотрел в глаза. – Слышишь, Аля?

Мне нечего было ответить. Я очень хотела верить ему, но все происходящее казалось таким кошмарным, что наталкивало только на негативные мысли.

Акела силой увел меня в машину и там запер, а сам вернулся в школу, где они с Никитой за час опросили всех, кто мог видеть Соню. Это ни к чему не привело. Как не привел ни к чему и визит в ближайшее отделение полиции. Там у нас отказались принять заявление, мотивируя отказ тем, что девочка могла заиграться где-то с подружками и спокойно вернется домой к вечеру. Разумеется, мы не могли объяснить, что в случае с нашей семьей все обстоит несколько иначе, и Соню могли похитить ради выкупа или еще с какой-то целью. Мы с Акелой отлично это представляли, но вот полицейские вряд ли поймут…

Оказавшись на крыльце, я закурила и почувствовала, как трясутся руки. Наступал вечер, темнело, а никаких новостей не было. Я не могла представить, как сейчас вернусь домой, а там нет дочери. Не знала, что скажу отцу, Гале, как объясню… Подняв глаза на курившего здесь же мужа, я с надеждой проговорила:

– Может, она дома? Может, вернулась электричкой? – хотя сама прекрасно понимала абсурдность своего предположения – Соня никогда не ездила в электричке и вообще вряд ли знала о существовании железнодорожной станции в поселке.