— Я тоже была ослеплена тобой, дорогой, — ответила она.

Некоторое время Чарльз молча смотрел на нее. Она сидела в нижнем белье, собираясь надеть белое бальное платье, то самое, в котором была в Сан-Морице, его любимое. Оно было тщательно отглажено и висело на плечиках на дверце гардероба в ожидании своего часа. Чарльз знал, что в этом платье она будет стройной и грациозной. Оно подчеркивало ее высокую гибкую фигуру.

Люсия сидела перед туалетным столиком и наносила последние штрихи, доводя до совершенства макияж и прическу. Днем он купил ей букет крошечных орхидей, и сейчас она укрепляла их на своих темных кудрях.

Чарльз обожал наблюдать за этими таинствами ее туалета, любил смотреть на нее, когда она была в одном белье, таком же дорогом и красивом, как и все ее туалеты. Будучи брюнеткой, она хорошо загорала, и сейчас выглядела юной и свежей, сидя со скрещенными ногами в шелковых чулках. Он наклонился и поцеловал ее в теплое плечо, вдохнув упоительный аромат духов.

— Знаешь, милая, — шепнул он, — ты у меня такая соблазнительная, я даже удивляюсь, как это какой-нибудь шустрый молодец не увел тебя задолго до меня.

Она засмеялась и, запрокинув голову, поцеловала его в губы.

— О, многие пытались! Целые очереди выстраивались. Но я ждала тебя, любимый.

— Ангел мой! Тебе нравится наш медовый месяц?

— Безумно!

— На следующий год в июне устроим настоящий отдых, хотя трудно представить, что можно быть еще счастливее.

— Да, трудно, — задумчиво проговорила Люсия.

— А между тем мы должны себя чувствовать как пара беглых преступников, которые попрали все моральные законы. Но мы с тобой ничего такого не чувствуем, правда?

— Ни капельки.

— А ты станешь счастливее, когда мы поженимся?

— Ну, в каком-то смысле, да.

— Конечно, хотя бы ради наших близких, моей матери, например.

Тут Люсия немедленно вспомнила о детях и снова затосковала. Да, когда она станет женой Чарльза, сможет их видеть.

Они отправились на машине из Антиб в Монте-Карло по извилистой горной дороге, которая белой лентой вилась в лунном свете. Поужинали в ночном клубе, где, как всегда, было много народу. Больше всего Люсии нравилось танцевать с Чарльзом под музыку превосходного оркестра, когда сильная смуглая рука любимого крепко обнимала ее за талию. Чарльз так смотрел на нее временами, что у нее кружилась голова и ей казалось, что все выстраданное ради него стоит этих минут восторга.

— Я тебя обожаю, — прошептала она и закрыла глаза в упоительном блаженстве, танцуя с ним среди богато одетой публики.

Потом они снова вернулись за столик, Чарльз заказал еще шампанского, посмотрел на часы и сказал, что пора уходить — было уже половина двенадцатого.

Пока он расплачивался, Люсия взяла со стула свою меховую накидку и, улыбнувшись, сказала ему:

— Пойду попудрю носик.

Она направилась в дамскую комнату. Идя по залу, она чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Чарльз проводил взглядом ее фигурку в белом платье. «Господи, какая женщина», — думал он и благодарил судьбу за то, что увел ее у Нортона и теперь она принадлежала ему.

Люсия стреляла глазами по сторонам, высматривая знакомые лица. Вдруг ее взгляд застыл на одной паре, и счастливое выражение тут же исчезло с лица. Сердце ее словно зависло в воздухе. Вот это да! Она прекрасно знала этих двоих. Это же Фред Роупер и его жена! Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть здесь, в Монте-Карло.

Элисон Роупер нельзя было ни с кем перепутать. Гай постоянно восхищался этой женщиной. Как считала Люсия, Элисон одевалась хуже всех на свете, хотя тратила на наряды целое состояние, но она принадлежала к тем несчастным, которые никогда не могут выбрать наряд со вкусом, — такие люди бывают легкой добычей продавщиц магазинов женской одежды, которые сбывают им залежалый товар.

Элисон была ровесницей Люсии. Тощая, костлявая, с острым узким носом и таким же подбородком, она выглядела старше своих лет. Волосы, когда-то ярко-рыжие, уже заметно поблекли, и ни один парикмахер, видимо, был не в состоянии придать им ухоженный вид. Руки у нее были некрасивые, все в веснушках, грудь отвислая, что любая умная женщина постаралась бы скрыть. При этом Элисон вырядилась в ярко-зеленое вечернее платье, расшитое блестками, с открытыми руками и глубоким декольте.

Кинув нервный взгляд на эту парочку, Люсия быстрее зашагала к двери. Щеки у нее горели, веки нервно подрагивали. Она надеялась, что Роуперы ее не заметили, но напрасно на это рассчитывала. Орлиный взор Элисон подмечал все, и она с первого взгляда узнала знакомую высокую фигуру в белом платье с орхидеями в волосах.

— Однако это же Люсия Нортон, — сказала она мужу и чуть приподнялась из-за столика. — Наверное, она здесь со своим… любовником. — Слово «любовник» она произнесла так, словно это было самое неприличное ругательство на свете.

Фред Роупер, крупный, дебелый мужчина, посмотрел поверх очков на исчезающую за дверью Люсию.

— Да, это она! Надеюсь, ты не будешь с ней здороваться, дорогая.

Элисон встала, поджав губы, ее маленькие голубые глазки загорелись решимостью.

— Она пошла в дамскую комнату, я тоже туда пойду. Не хочу упускать такой случай высказать ей все, что я о ней думаю.

Мистер Роупер откашлялся. Он слегка побаивался своей жены и, как правило, во всем ей уступал. Он лично не одобрял поведения Люсии, тем более что Гай был его деловым партнером. Разумеется, они больше не будут принимать Люсию у себя в доме. Но он не понимал этой женской радости досадить ближней своей и попытался урезонить жену:

— Я бы не стал этого делать, дорогая, пусть Нортоны сами разбираются, это же нас не касается…

— Нет, касается! — перебила воинственно настроенная Элисон Роупер и так вздернула подбородок, что длинные бриллиантовые серьги закачались во все стороны. Эти серьги еще больше удлиняли и без того вытянутое лицо и подчеркивали некрасивую форму ушей. Не обращая никакого внимания на мужа, она двинулась к двери навстречу противнику.

2

В душной, насыщенной перемешавшимися запахами духов атмосфере дамской комнаты женщины встретились лицом к лицу. После минутного молчания Люсия сказала:

— Добрый вечер, Элисон.

Миссис Роупер растянула губы в улыбке, которая больше смахивала на гримасу отвращения, какая могла бы появиться на ее лице, если бы она вдруг наступила на скорпиона.

— До-о-о-брый вечер, Люсия.

Люсия нервно открыла сумочку и снова закрыла.

— А… вы с Фредом здесь в отпуске?

— Да… а вы здесь с…

— Я с Чарльзом, — кивнула Люсия.

— Ах, так вот как его зовут! Не знала. Впрочем, я о нем вообще ничего не знаю. Да и знать не хочу. Уверена, он не идет ни в какое сравнение с таким превосходным, благороднейшим человеком, как ваш муж, которого вы, милочка, бросили.