Люсия посмотрела ей прямо в глаза. Ей не хотелось продолжать этот разговор. Она видела, что Элисон Роупер настроена на скандал, поэтому спокойно сказала:

— Это совершенно не ваше дело…

Элисон Роупер сразу перешла в атаку:

— Мы с Фредом давно знаем Гая. И сколько ни гадали, не смогли найти ни малейшей причины, почему вы его бросили, да еще оставив двоих малюток.

Этого Люсия уже не могла вынести. Вспыхнув, она выпалила:

— Я не спрашивала вашего мнения, Элисон, и мне кажется, с вашей стороны несусветная наглость лезть в мои личные дела!

— Ах вот как, наглость! — взвизгнула та. — Моя дорогая Люсия, уж не вам бросать мне такие обвинения. А хотите знать, что я думаю о вас и о вашем поступке?

— Мне это совершенно неинтересно, — отрезала Люсия и с мертвенно-бледным лицом пошла мимо нее к выходу.

Но миссис Роупер преградила ей путь.

— Вам это, может быть, неинтересно, но я все равно скажу, как отношусь к подобным женщинам, которые бросают детей на произвол судьбы. Мне, конечно, жаль Гая, но гораздо обиднее за Барбару и Джейн. Вот для кого это будет неизлечимая рана. И как бы потом ни сложилась их судьба, они никуда не денутся от того факта, что мать бросила их и развелась с их отцом. Да я бы скорее дала поджарить себя на костре, чем подвергнуть свою дочь такому унижению!

Слова протеста застряли у Люсии в горле. Она молча смотрела на свою старинную знакомую и недоброжелательницу. Все грубости Элисон для нее ничего не значили, но то, что она смеет упрекать ее детьми, больно задели. Люсию не утешало даже понимание того, что эти нападки со стороны Элисон — просто результат накопившейся за годы злобы и зависти. О, она всегда смертельно завидовала Люсии — ее красоте, ее шику, ее успеху в обществе.

Миссис Роупер не обратил внимания на измученный, затравленный взгляд собеседницы и продолжала как ни в чем не бывало:

— А представьте, если что-нибудь случится с детьми, пока вы разъезжаете по Европе с любовником. Даже не знаю, как вы себе потом это простите. Я бы так не смогла.

Люсия открыла было рот, чтобы ответить, но промолчала. Она оттолкнула Элисон, кинулась к двери и выскочила из дамской комнаты, ничего не видя перед собой. У нее было в тот момент только одно желание — спрятаться куда-нибудь в дальний угол и рыдать, рыдать до тех пор, пока не выплачет все слезы, что накопились у нее в сердце.

Чарльз, сжимая в зубах только что прикуренную сигарету, встретил ее шуткой:

— Привет, милая! Теперь, когда мы оба попудрили носики, можно идти в казино и выигрывать состояние.

Люсия ничего не ответила. Чарльз посмотрел на нее внимательнее и понял: что-то случилось, она очень расстроена. Его жизнерадостный вид сразу переменился, он забеспокоился и, вынув сигарету изо рта, спросил:

— Что с тобой, милая? Ты вся дрожишь… и руки у тебя ледяные… что стряслось? Ты не заболела, дорогая?

На секунду она закрыла лицо руками, пытаясь совладать с собой. Потом еле слышно прошептала:

— Я не больна. Со мной все в порядке. Просто… я встретила одну женщину… жену делового партнера Гая… и она… она говорила ужасные вещи… Господи, Чарльз!

Он обнял ее за плечи, побледнев от гнева.

— Что она тебе сказала?

— Да нет, ничего… не важно. Я… не хочу это повторять.

— Она что, оскорбила тебя? Да?

— Нет-нет, забудь, — покачала головой Люсия, понемногу приходя в себя. — Какая разница! Пойдем в казино.

Чарльз повел ее к лифту, крепко держа за локоть.

— Но, дорогая, не могу ли я чем-то помочь? Может, пойти сказать этой даме, что я о ней думаю? Как она выглядит? И с какой стати ей понадобилось нападать на тебя?

Люсия издала то ли всхлип, то ли смех.

— Она никогда меня не любила. Она хорошо знает Гая, они вместе играют в гольф. О, эта дама — оплот респектабельности, она просто не знает значения слова «милосердие». Ей не терпелось сообщить мне, какое я чудовище, и она это сделала. Вот и все…

— Ты — чудовище? Да ты у меня ангел! Господи, это же просто смешно! Не понимаю, почему ты расстраиваешься из-за таких глупостей.

— Нет, это не глупости. Дело в том, что она стала упрекать меня детьми. Сказала, что из-за меня им плохо, что я не смогу простить себе, если с ними что-то случится, пока я «разъезжаю по Европе с любовником». — Тут голос изменил ей. Люсия откашлялась. — Да, так и сказала… и с такой злобой…

— А! — вырвалось у Чарльза.

Больше он ничего не сказал, задохнувшись от ярости, возмущенный поведением женщины, которая не постеснялась говорить такие вещи и умудрилась вывести из себя Люсию. Но, против своей воли, Чарльз почувствовал легкое раздражении при упоминании о дочерях Люсии. Уже не в первый раз он ловил себя на мысли, что все было бы гораздо проще, не будь у Люсии детей. Потому что из-за них она вечно расстраивалась, и это сразу все портило, а он был не в силах ничего изменить. Он ведь ничем не мог помочь ни ей, ни этим детям. Хотя иногда воспоминание о них не столько раздражало, сколько всерьез беспокоило его — он чувствовал укол совести из-за того, что увел Люсию из семьи.

Они вошли в лифт. Оба молчали. Чарльз мрачно курил сигарету, Люсия перебирала в памяти слова, услышанные в дамской комнате.

Ее так сильно расстроил этот эпизод с Элисон Роупер, что впервые за несколько недель мысль о Чарльзе не смогла оттеснить на задний план воспоминания о дочерях. Она никак не могла забыть того, что сказала Элисон. Погрузившись в пучину горя и отчаяния, Люсия не замечала, как ее настроение повлияло на Чарльза. Счастье, радость, нежная близость, которые были между ними за ужином и когда они танцевали, исчезли.

Она пошла следом за ним к игорному столу, вокруг которого уже теснилась толпа посетителей казино. Смотрела, как Чарльз покупает фишки для рулетки, как ставит на нечетный номер. Он проиграл, и крупье забрал его фишки.

Чарльз повернулся и, посмотрев на Люсию, пожал плечами:

— Кажется, сегодня мне не везет.

— Да, похоже, — рассеянно кивнула она.

— Что будем делать? Что ты хочешь, дорогая?

— Ничего.

— Пойдем домой?

— Нет, если ты хочешь еще поиграть, останемся.

Молодой человек нахмурился и погремел мелочью в кармане пиджака. Он действительно собирался поиграть сегодня вечером, ему хотелось хорошо провести время, и, до того как Люсия встретила ту женщину, все шло превосходно. Он обожал свою Люсию и очень ей сопереживал, но в глубине души ему было неприятно, что прошлое оказывает на нее такое удручающее воздействие.

— Нет, я вижу, ты не в настроении, так что нет смысла здесь оставаться.

Она с огромным трудом улыбнулась, стараясь, чтобы улыбка вышла хоть капельку естественной.