– Конечно, о тебе, но…

– Ну и предоставь это мне. Я, похоже, поспешила. Ну, увлеклась. Парень он красивый. А теперь… Не знаю.

– Что?

– Не знаю, говорю. Сразу все хорошо было. А теперь что-то не так. Кстати, это началось после того, как я его к нам пригласила.

– Ты считаешь, что он из-за меня…

– При чем здесь ты? А если он переменился из-за того, что моя сестра ему высказала, то и вообще дурак! Скорее, из-за этой квартиры.

– А он в курсе?

– В общих чертах. Я же должна была объяснить, почему такая спешка.

– Я не собиралась вмешиваться в ваши отношения.

– Да ерунда. Просто ты, похоже, права. Мы не подходим друг другу. Пока гуляли в обнимку, вроде было ничего. А теперь что ни разговор – все не то. Вроде встречаемся, а отношения…

– Из-за чего?

– Да из-за всего. В последнее время складывается впечатление, что его все во мне не устраивает. Вчера, например, спросил, зачем я так ярко глаза накрасила.

– Может, и вправду ярко?

– Да его-то какое дело?!

– Ну, он, наверное, думает, раз он будущий муж…

– Да какой он муж!

– Я все хотела спросить, как это получилось, что он так быстро согласился подать заявление?

– Сама не догадываешься?

– Вика!

– Да! А что? Давно пора. У тебя хоть твой женатик был, а я вообще в девицах засиделась.

– Как же это можно, без любви?

– Тебе твоя любовь много дала? Каталась к нему через весь город и ждала, пока он жене расскажет. Рассказал?

И без того паршивое из-за сна настроение Кати стало еще хуже.

– Все. Я ушла.

Вика схватила сумочку и, чмокнув сестру, убежала.

В ее фирме надо быть минута в минуту. У Кати – другая ситуация. Директор уехал, можно хоть вообще не выходить, девчонки прикроют. Только не станет она злоупотреблять этим.

Катя вздохнула и пошла умываться. Ванная оказалась занята Ильей Ивановичем, и Катя отправилась в кухню. На плите у Таисии Михайловны тушились овощи. Сама соседка стояла рядом и держала турку на огне. Ее черный атласный халат с драконами, довольно потертый, но еще приличный, туго обтягивал худощавую фигуру. Во рту у нее была неизменная сигарета. Она наклоняла голову, чтобы дым не попадал в глаза, и зорко следила за кофейной пеной.

– Катюша, – хрипло пропела она, – доброе утро!

– Доброе утро, Таисия Михайловна!

– Выпьешь со мной кофейку?

– Не откажусь.

Таисия Михайловна вынула сигарету изо рта, выдохнула дым и улыбнулась, показав крупные желтые зубы. Соседка благоволила к Кате, Вике она бы кофе не предложила. Вика тоже не жаловала ее. Называла вешалкой и лошадью: Таисия была высокой, худой и длиннолицей. Но Катя ее бы так не назвала. Во-первых, она была пожилой женщиной, а во-вторых, достаточно интересной, чтобы не замечать особенностей ее внешности.

– В ванной Илья Иваныч, – сказала она, наливая кофе в маленькие чашечки.

– Я так и поняла. Мне бы умыться…

Таисия указала взглядом на раковину в кухне.

Катя послушно умылась и взяла предложенный кофе. Зубы почистить можно и позже.

– Что-то затевает наш Илья Иваныч, – шепнула ей Таисия.

– Почему вы так думаете?

– Я хорошо его повадки выучила. Слышала? Расселяют нас.

– Точно?

– Ну, а куда деваться? – Таисия снова закурила очередную сигарету. – Дом в аварийном состоянии. – И сразу же перескочила на новую тему: – Кто это сестрицу твою провожает? Уже вторую неделю.

– Жених.

– Жених?

– Ага. – Катя отпила кофе и, вздохнув, добавила: – Уже и заявление подали.

– Ну и правильно! Чего тянуть? А то вселят вас в одну комнату, какая уж там личная жизнь!

– А как же другие?

– Другие? Руфина с Софьей? Мамочка-то, может, и слепая, но не глухая же. Вот Руфина никого привести и не может. Я уже с Софьей Абрамовной ругалась, что она из собственной дочери старую деву сделала. Все твердила о нравственности, вот и получила. Ей-то, возможно, и ничего – дочка при ней всю жизнь в сиделках, – а Руфине как?

Она замолчала, услышав скрип двери. Спустя несколько минут на пороге появилась Софья Абрамовна. Двигалась она медленно, но вполне уверенно.

– Здравствуй, Таисия. Здравствуй, Катя, – сказала она и, нащупав на столе чайник, подошла к раковине.

– Доброе утро, Софья Абрамовна! – ответила Катя, не переставая удивляться тому, что старуха всегда знала, кто перед ней. По запаху, что ли, ориентируется? – Я вам сейчас помогу.

Та подставила чайник под струю воды и скрипуче засмеялась:

– Не надо, я сама.

– Давайте я вам плиту включу.

Катя зажгла спичку, повернула ручку – газ вспыхнул. Софья Абрамовна поставила чайник на плиту и, шаркая ногами, пошла из кухни.

– Как закипит, я принесу! – крикнула Катя ей вслед.

– Спасибо.

– Услышала, наверное, – шепнула Катя, когда дверь за старухой закрылась.

– А хоть бы и услышала… – Таисия сунула чашки в раковину. – Разве неправда?

– Правду не всегда приятно слышать.

– Это точно. Так, говоришь, замуж выходит?

– Да вроде.

– А что за парень?

– Ничего. Нормальный. Работает и учится.

– А ты чего тянешь?

– Я ничего… – пожала плечами Катя и подошла к окну.

На улице светило солнышко, зеленели ветки старой липы и пели птицы. В такую погоду в какой там офис – на природу ехать надо!

– Вот именно, что ничего, – буркнула Таисия. – Не тяни. Упустишь время – сто раз пожалеешь.

Сегодня второй раз за утро Кате напомнили, что она не замужем и постоянного парня у нее нет. Не слишком-то приятно.

В кухню вошел Илья Иванович. Он был выбрит, что, вообще-то, случалось нечасто. Обычно он ходил с седой недельной щетиной, бреясь и переодеваясь только по какому-нибудь важному случаю – походу в собес или в магазин. Ему было лет шестьдесят – шестьдесят пять. Невысокого роста, с небольшим животиком и покатыми плечами, он со спины напоминал пожилую женщину, особенно когда выходил из ванной в стеганом халате и чалме из полотенца. Но сегодня Илья Иванович облачился в спортивный костюм, причем довольно приличный. Его седые, коротко подстриженные волосы были гладко зачесаны назад. Он бодро поздоровался и прошел к своей плите. Достал из кармана два яйца, положил их в кастрюлю и поставил на огонь. Потом принялся колдовать над второй кастрюлькой – с овсянкой. Завтрак у него всегда был одинаковым.