«Вот если бы можно было провести так всю оставшуюся жизнь», – мелькнуло у нее в голове.

Сергей говорил какие-то успокаивающие слова; Мона слабо вникала в смысл, сам звук его голоса баюкал и успокаивал. Она не знала, сколько прошло времени; подняв голову, Мона увидела лицо Сергея совсем близко от своего; в его глазах был немой вопрос. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, затем Сергей робко поцеловал ее, – она не сопротивлялась и не задавала никаких вопросов ни ему, ни самой себе.

Мона проснулась рано утром на кровати, хотя совершенно не помнила, как попала сюда из гостиной. Сергея рядом не оказалось, и на секунду ей в голову пришла нелепая мысль, что это был лишь сон. Она вскочила с кровати и быстро осмотрела квартиру, пытаясь понять, случилось ли это на самом деле или же все произошло только в ее воображении. Но нет, Сергей ей вовсе не приснился, о чем свидетельствовали улики: две недопитые чашки с остывшим кофе, мокрый пол в ванной, а главное – запах его одеколона на ее кровати.

Мона села на диван, пытаясь представить, что теперь будет. Как ей вести себя с ним? Она провела ночь с мужчиной, не будучи его женой, – это было нормально для свободной западной девушки, но никак не для нее.

Она проверила телефон; неотвеченных вызовов от Сергея не было. Наверное, он ушел к себе и лег спать. Ей страшно хотелось позвонить, но Мона понимала, что лучше дождаться, пока Сергей сам выйдет на связь. Не в силах усидеть на месте, она вновь прошлась по квартире, затем приняла душ и попыталась заснуть.

Сергей позвонил после полудня, когда Мона уже совсем извелась. Разговаривал он почти как обычно, но вопреки ее ожиданиям не назначил встречи на сегодня. Завтра они планировали пойти на ипподром, так что Моне еще долго предстояло терзаться догадками. Проще всего было спросить у него напрямую, изменилось ли что-то в их отношениях после минувшей ночи, но она не могла найти в себе смелости поднять эту тему. Несколько раз Мона порывалась позвонить Линде и попросить у нее совета, но и на это ей тоже не хватало смелости.

«Наверное, для него одна ночь значит не так уж много, – решила Мона. – Ведь у Сергея наверняка было немало женщин, и в общем-то в его глазах это не конец света и совсем не повод жениться. Жениться? О чем это я? Мы ведь не можем пожениться, даже если вдруг оба этого захотим. Он испытывает ко мне симпатию, но что это меняет? Интересно, а ему понравилось? Захочет ли он продолжать эти отношения или предпочтет оставить все как было? Нет, это уж слишком! Лучше забыть о случившемся, как будто ничего и не было».

В голове у нее царила полная неразбериха. Желания, запреты, традиции, мечты, снова желания – все это смешалось в одну адскую смесь. Пытаясь отвлечься и хоть как-то разобраться в себе, Мона вышла из дома и до вечера бродила по торговым улицам Каира. Иногда она заходила в кофейню и подолгу сидела с чашкой кофе в руках, глядя на оживленно снующих вокруг людей. Сейчас она как никогда ощущала свое одиночество; оказалось, что проведенная с Сергеем ночь, о которой она втайне мечтала, не сблизила их, а отдалила друг от друга. В отношениях Моны и Сергея и раньше было много непонятного, особенно для стороннего наблюдателя, но все же за долгие месяцы эти отношения как-то установились и обрели свои рамки, – теперь же все вновь стало неопределенным и зыбким. Мона нервничала, не в силах понять, как он к ней относится и чего хочет. В сотый раз проверив свой телефон и удостоверившись, что Сергей не звонил, она вдруг разозлилась и приказала себе больше о нем не думать. Вместо этого Мона позвонила Линде и пригласила ее поужинать в пиццерии, та с радостью согласилась. У Моны хватило выдержки не рассказать подруге о том, что случилось; они провели вполне приятный вечер, болтая о пустяках.

Сергей

Обычно Сергей с трудом засыпал в чужих кроватях; вот и сейчас заснуть не получалось. Мона лежала, свернувшись клубочком, а он все смотрел ей в лицо и прислушивался к ее ровному дыханию.

«Что же я наделал? – в который раз за последние полчаса спрашивал себя Сергей. – Сначала заставил Мону встречаться со мной, потом из-за меня она лишилась семьи и мужа, а теперь… И что мне делать? Господи, как же я не люблю все эти объяснения наутро после первой проведенной вместе ночи. Конечно, Мона не станет тянуть меня в ЗАГС – брак между нами невозможен, по крайней мере на территории Египта. Но любая девушка в такой ситуации начинает воспринимать мужчину как «своего»… К тому же она меня любит, это видно. Раньше я мог делать вид, что не замечаю этого, или сводить к шутливому флирту, но теперь все осложнится. Блин, ну почему женщины не могут относиться к отношениям так же просто, как мы, мужчины?»

Поняв, что ему все равно не уснуть, Сергей тихо оделся и вернулся в свою квартиру. Там он долго курил на балконе, пытаясь понять, как вести себя дальше. С одной стороны, ему не хотелось обижать Мону или причинять ей боль. С другой – он понимал, что любое поведение, кроме немедленного предложения руки и сердца, в той или иной степени ее обидит.

«Сделать вид, что ничего не было, и продолжать «дружить»? Глупо. Я же не страус, чтобы прятать голову в песок. Продолжить любовные похождения? Мона не та девушка, которую можно сделать своей любовницей. Кроме того, в обстановке чрезмерной озабоченности окружающих моей личной жизнью такое поведение может быть чревато. Ладно я – меня тут скоро не будет. Но Моне здесь жить, вероятно, до конца ее дней. По моей милости она и так лишилась мужа, семьи и репутации. И что же мне делать?»

Он раздраженно затушил третью сигарету и вздрогнул – ночную тишину вдруг прорезали звуки азана. Значит, новый день уже вступает в свои права: скоро небо на востоке начнет светлеть, а на улицах появятся молочники, таксисты и прочий рабочий люд. Торговцы будут бойко продавать лепешки с фулем и фаляфиль[27], дороги заполнятся машинами, а воздух – непередаваемой смесью каирских ароматов. Сергей усмехнулся. Ночью это амбре не так ощутимо, но днем от него никуда не деться. Впрочем, можно поспорить, бывает ли в Каире ночь, – порой ему казалось, что этот город, как и Москва, вообще не спит. Одни египтяне, закончив работу за полночь, возвращались обратно, – нет, не домой, а в многочисленные каирские кафешки, кофешопы, кафетерии и просто забегаловки, чтобы смотреть там телевизор, до хрипоты спорить об эпохе Мубарака и курсе нынешнего президента Мурси, играть в шашки и курить шишу. Впрочем, некоторые предпочитали не болтовню, а конкретные действия, и вместо разговоров шли на очередную забастовку. Когда же эти совы наконец отправлялись спать, наступало время жаворонков – тех, кто вставал спозаранку и выходил из дома вскоре после утренней молитвы.

Сергей вдыхал полной грудью и чувствовал ароматы Нила, годами не убираемого мусора, восточных сладостей, бензина, шиши, пряностей и еще много-много трудноузнаваемых, но совершенно отчетливых нот, которые вплетались в общий фон и создавали этот незабываемый и неповторимый запах. Сергей вдруг понял, что будет скучать по загадочной древней стране, которая всего полгода назад казалась ему дикой и совершенно непригодной для жизни; будет скучать по этому огромному и непонятному городу, у которого тем не менее (и теперь Сергей в этом ничуть не сомневался) имелась самая настоящая Душа.