следующие две недели он встречается с агентами, торговцами и актерами. Он нанимает так много «курьезов природы», что ему приходится купить еще несколько фургонов для их размещения. Он похож на сороку, хватающую все, что блестит. Он устраивает просмотр для Ходжины Фарелли, которая умеет пропердеть «Марсельезу» и пукнуть так сильно, чтобы погасить свечу в метре от нее. Он нанимает новых карликов, двух прорицателей, необыкновенного отшельника, который на десять лет уединился в ледяном доме в Далките, кукольника с марионетками, который выступал перед баронессой Ротшильд, и девушку-лобстера, гастролировавшую в России, Франции и Америке. Ее он помещает в огромный аквариум, обогреваемый масляными лампами. Его цирк открыт для всех новых и странных вещей.

Он придумывает истории для новых исполнителей, где сказки и суеверия переплетены с наукой. Он шаг за шагом изобретает, создает, выдумывает их. Мать женщины-львицы была атакована рысью во время родов. Мать девушки-лобстера упала в обморок при виде гигантской креветки.

Его трюки для прессы приобретают скандальную известность. Он плавает по Темзе на гребной шлюпке, сидя напротив беззубого ручного леопарда. Он седлает зебру и скачет рысью по Сэвил-Роу, задавая тему для многодневных пересудов в светских кругах. Он изобретает замысловатую схему газового освещения: нижняя подсветка, выносные софиты и точечная подсветка. Он создает контрольную систему с регулятором, главными отводами, трубопроводами, клапанами и вспомогательными регуляторами. Теперь он может усиливать или уменьшать освещение в любом месте арены одним движением рукоятки и увольняет недовольных мальчишек-осветителей.

Каждую неделю он пишет письма королеве, упоминая о любых связях, которые у него имеются. Он называет Тоби «знаменитым крымским фотографом», который по ее просьбе сделал фотопортрет Эдуарда Саксен-Веймар-Эйзенахского[21] в Варне. Он рассказывает ей, что штурмовал Севастополь, что построил этот цирк на военных трофеях, а некоторые лошади до сих пор носят клеймо их русского полка. Он заверяет королеву, что его представление наполнено живыми чудесами и невиданными зрелищами. Он смиренно просит ее посетить его цирк. Другие шоумены утверждают, что ее невозможно уговорить, что королева облачилась в черный креп и заперлась во дворце, но Джаспер не верит этому.

Он думает о необходимости расширения своего зверинца; возможно, такая приманка покажется королеве соблазнительной. Угрюмым лондонским утром он посещает катакомбы, граничащие с Темзой, где он когда-то приобрел Минни. Его проводят в сводчатые подвалы с сырыми стенами, где сочится влага, где расхаживают, скребутся и скулят разные животные. Он неторопливо прогуливается между клетками, гладит мех, перья и чешуйки.

Потом он лезет в карман и обменивает пачку резаной бумаги на десять зебр, гигантскую черепаху, двух морских львов, тапира, четырех туканов и льва – более крупного, чем любой зверь, которых он видел раньше. Триста фунтов за животное со шкурой песочного цвета, под которой перекатываются тугие канаты мышц. Они со львом смотрят друг другу в глаза. Зверь не моргает; его глаза большие и черные, как сливы.

– Царь пустынных равнин в Балагане Чудес Джаспера Джупитера! – провозглашает Джаспер.

Но когда он выгружает клетку и транспортирует ее по Лондону в сопровождении отряда горнистов, животное едва может стоять, его лапы дрожат от напряжения.

Тем не менее, даже после того, как Джаспер тратит почти все деньги, отложенные на новые приобретения, он посещает своего агента, устраивается в облезлом кресле и спрашивает, есть ли в учетных книгах какое-нибудь поистине выдающееся чудо природы.

– У меня еще осталось немного денег, Теббит, – говорит он. – И мне нужно еще одно чудо – такое же необыкновенное, как Нелл.

– У меня есть Великан и два живых скелета…

– Нет, нет и нет, – перебивает Джаспер. – Это должно быть что-то такое, чего королева еще не видела. Настоящая новинка.

– Ясно, – говорит Теббит, отряхивая кошачью шерсть со своего засаленного костюма. – На тот случай, если Нелл уйдет к другому шоумену?

Джаспер приходит в ужас.

– Нет! – Он утирает лоб. – Боже упаси, если бы она ушла, то я бы оказался в отчаянном положении.

Он прикасается к шее и представляет себя с перерезанным горлом и шиллинговой монетой, зажатой между зубами. Он слышал, что недавно Шакал снова оставил свою «визитную карточку» в виде джентльмена, убитого на прошлой неделе после пяти пропущенных платежей. Но после инцидента с мертвой козой Джаспер вовремя вносил свои платежи, включая вчерашний день. У него оставалась неделя, чтобы заработать еще тысячу фунтов, и он был уверен, что сможет удвоить, а то и утроить эту сумму.

Агент достает свой альбом, набитый визитками и фотографиями «всевозможных доступных исполнителей, лучших в своем ремесле». Джаспер смотрит на усохшие конечности, крошечные головки и туловища в форме подушечки для иголок.

– Меня не интересует никто из них, – отрезает он. – Я же сказал, мне нужна настоящая новинка. Если мне понадобится безрукое чудо, я обращусь в Уайтчепельскую богадельню.

– И найдете одного из ваших старых боевых товарищей?

– Не порите чушь, – холодно отвечает Джаспер. Слова агента вызывают у него отвращение. Мысль о том, что кто-то из его близких – даже он сам – мог бы после Крыма оказаться беспомощным калекой, осыпаемым насмешками и выставляемым на афишах в виде живого чуда, была невыносимой для него.

– Настоящее чудо, – повторяет он. – Это все, что мне нужно.

Теббит делает паузу, пощипывая щетину на подбородке. Потом сообщает, что есть одна новая девушка, чью рыночную ценность он еще не успел рассчитать в своей учетной книге. Мать девушки недавно начала выставлять ее в галерее возле Пикадилли.

– И что в ней нового?

– Она альбинос. Редкостное, изысканное чудо. Мне говорили, что это величайшая из смертных, выставленная напоказ в столь юном возрасте.

– Сколько ей лет?

– Четыре года.

– Четыре года! Мне не нужен младенец.

– Вы можете управлять ребенком. Она будет вашей. Если захотите, вы можете назваться ее отцом. Привязать ее к себе. Кроме того, Чарльз Страттон находился в том же возрасте, когда Барнум взял его в аренду у родителей.

– Хм-м-м…

– Давайте посмотрим на это с другой стороны, – предлагает агент и подается вперед. Он потирает руки, как будто держит кусок невидимого мыла. – Вы не хотите, чтобы кто-то затмил вас, так? Есть девочка-альбинос по имени Нелли Уолкер…

Джаспер морщится при звуках этого имени.

– Она живет в Америке. Ей девять лет. Ее выставляют вместе с братом в номере под названием «Черно-белые близнецы». Правда ли, что он ее брат, – в общем, это не имеет значения. Я имею в виду, что эффект новизны недолговечен. Если бы эта Нелли гастролировала здесь, то вы бы упустили свой шанс. Сейчас у вас есть возможность подогреть интерес публики.

Он делает широкий жест, словно вытирает тарелку хлебным мякишем.

– Эта девочка, она настоящая? – спрашивает Джаспер. – Не мистификация? Мать не вымазала ее меловым раствором? Я не могу допустить ошибку. Только не сейчас, когда мое шоу бурно развивается, а финансовое благополучие еще не гарантировано…

Агент перелистывает страницы в задней части альбома и указывает пальцем на маленькую фотографию.

– Вот она, смотрите сами. Ее зовут Перл.

Джаспер водружает пенсне на переносицу. Он старается игнорировать хриплое дыхание собеседника, отдающее гнилью.

– Ну как? – спрашивает Теббит.

Девочка напряженно щурится перед камерой. Прозрачные глаза, бледные ресницы. Она носит ленту, повязанную на лбу. Верхняя челюсть слегка выступает вперед,