Заботясь о душевном состоянии мужа, Катя до минимума сократила визиты к ним домой подруги Светки. Встречалась с ней на нейтральной территории, где-нибудь в кафе-мороженом, в скверике на скамейке, где они покупали сосиски в тесте и болтали, не боясь задеть чьи-либо чувства. Катя еще помнила, как однажды подруга, неосторожно напев популярную песенку тех лет «Бухгалтер, милый мой бухгалтер!», едва не развела ее с мужем. Аркадий бушевал неделю, говоря, что он сыт по горло насмешками рыжей бестии, и если Катя не призовет ее к порядку, будет считать, что она ценит подругу больше, чем собственного мужа. «Что бы там я о ней ни думал, я же не пою в ее присутствии «Путана, путана, путана! Огни отелей так заманчиво горят!» – возмущался он. Это было правдой. Не то чтобы Светка была девушкой легкого поведения, но кавалерами ее становились сплошь состоятельные люди, которые ездили на тех самых иномарках, которыми так грезил Аркадий. Она появлялась у них дома всегда под вечер, в чем-нибудь ярком, сногсшибательном – то в красном лаковом плаще с поясом, то в высоких сапогах-ботфортах. Стряхивала с волос капли дождя и скалила в голливудской улыбке белые зубы. Ее зеленые глаза смеялись, а голос казался слишком громким и резким. Сама Катя предпочитала всегда говорить вполголоса.

Но терпение Кати было вознаграждено, и пришел, наконец, день, когда таланты мужа оказались замеченными. После этого его карьера начала раскручиваться со скоростью сжатой пружины. Он стал очень занятым и очень самодовольным. Работа требовала от него частых отлучек, и Кате приходилось часто оставаться одной. Она старалась не грустить, понимая, что такова участь всех жен преуспевающих мужей. Аркадия повысили в должности, переведя на место заместителя начальника отдела. Он исправно получал премии. Кроме того, у него появились дополнительные возможности заработка. В те смутные времена каждый выживал, как мог, и не было ничего удивительного, когда вместо денег муж приносил домой вещи. Правда, это в основном была мужская одежда: импортные сорочки, галстуки, брюки, модные ботинки. Все это Аркадию удивительно шло, и Катя старалась не обращать внимания на то, что ее одежда по сравнению с тем, что носил муж, выглядела блекло и немодно. «Ты поистрепалась, как ремок! – со свойственной ей прямотой говорила Светка. – Неужели лось, которого ты называешь мужем, не видит, как ты выглядишь и что носишь? Не знаю, как ты терпишь! Я бы загнала в комиссионке пару его тряпок, чтобы купить что-нибудь стоящее для себя. Ты просто обязана ему объяснить, что жена – это зеркало мужа». Конечно, Катя ничего объяснять Аркадию не стала, но, должно быть, он догадался сам, потому что на новую премию преподнес ей кофточку из ангорской шерсти и пуховик цвета электрик. Все эти вещи тогда считались жутко модными, но Катю вряд ли украсили. Она от природы была полновата, а в объемной кофте белого цвета и вовсе стала похожей на матрешку. Она всегда комплексовала из-за внешности, а когда волей случая оказывалась рядом с мужем на людях, то испытывала страшный дискомфорт. Катя была чувствительна, и чужие неосторожные взгляды кололи ее, как шипы. «Что, интересно, он в ней нашел?» – должно быть, думал каждый, кто видел эту невысокую полноватую молодую женщину славянской внешности рядом с высоким и стройным красавцем мужчиной. Все чаще она отказывалась выходить с ним на люди, каждый раз придумывая новые причины. То у нее болела голова, то на следующий день в школе проводили открытый урок. К ее облегчению, Аркадий не настаивал, он легко соглашался забежать поздравить общих друзей один. «Я на минутку!» – говорил он, целуя ее в теплый затылок. Уходил и пропадал на несколько часов. «Прости, дорогая, – объяснял он позже. – Как-то неловко было обидеть хозяев и уйти сразу после того, как вручил подарок. В конце концов, ты сама решила не идти». И Катя соглашалась. Для нее и него значимыми были вечера, которые они проводили дома, вместе. Она готовила вкусный ужин, зажигала свечи. Он приходил с работы усталый, крича с порога: «Что у нас сегодня на ужин?» Потом они вместе садились за стол. Она хлопотала, подкладывая ему самые лучшие куски. Он только жмурился от удовольствия: «Никто не готовит лучше тебя, Катюша!» Этого ей было достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой.

Потом они получили от завода квартиру, и в новом пространстве не нашлось места для старого мягкого гарнитура в чехлах из ситца. От лука на окнах пришлось тоже избавиться. «Слишком уж отдает деревенщиной, – говорил Аркадий. – В конце концов, если тебе понадобится зелень, ты вполне можешь купить ее на рынке». Теперь они могли себе позволить покупать продукты не в дешевом магазинчике рядом с домом. У них появился современный кухонный гарнитур с хорошей плитой и вытяжкой. Спальню украсила широкая супружеская кровать под шелковым покрывалом, с дюжиной подушек. Оставалось только жить да радоваться. Маруся, родная сестра Кати, только завистливо вздыхала, разглядывая убранство новой квартиры. «Ой, Катька! – говорила она. – Как у вас теперь все по-барски! Только ты, мне кажется, не вписываешься в эту красоту. Не боишься, что муж тебя бросит?». Маруся всегда была злой на язык, даром что младшая сестра. Она навещала молодых каждую неделю, без зазрения совести брала деньги «в долг» и никогда не возвращала, да еще сеяла в душе сестры смуту. Катя отвадила бы назойливую сестрицу, будь она пожестче сердцем. Но рвать семейные узы только из-за того, что Маруся портит ей настроение, не решалась. Да и сам Аркадий не возражал против визитов родственницы. Ему в какой-то степени льстило, что родня жены, некогда насмехавшаяся над ним и не верившая в его удачу, теперь перехватывает у него деньги до получки. Он уже снисходительнее относился к появлениям в их доме Светки. Ему нечего было стыдиться, и он демонстративно садился на мягкий кожаный диван, клал ноги на пуфик и включал на всю мощность стереосистему. Подружка могла оглохнуть и позеленеть от злости и зависти, теперь ему не было до нее никакого дела.

Настал день, когда Аркадий, посмеиваясь, заявил Кате за ужином:

– Ну что же, дорогая! Мне кажется, при сложившемся уровне достатка мы вполне можем позволить себе жить на мою зарплату. Ты можешь оставить свою школу и полностью посвятить себя семье.

– Ты уверен, Аркаш? – Рука Кати с половником зависла в воздухе. Она знала, что муж совсем недавно перешел на работу в банк. Это было солидное занятие, в полной мере отвечающее его амбициям. Теперь он по праву называл себя финансистом. Бухгалтер остался где-то там, в его заводском прошлом.

– Ты получаешь в своей школе копейки, – напомнил он. – Есть ли нужда тебе и дальше там оставаться? Помнится, однажды некая симпатичная девушка заявила мне, что хочет написать роман. – Он хитро прищурился. – Вот уж не знаю, мечтает ли еще она об этом или уже нет?

Лицо Катерины вспыхнуло.

– Ох, Аркаш! Мечтаю так же, как и тогда, когда была зеленой девчонкой!

– Так почему тебе не постараться воплотить мечту в жизнь? – Он обвел руками пространство, страшно довольный собой. – Ты считаешь, в этих стенах не могут родиться сюжеты мировых бестселлеров? Наверняка ты предпочитаешь домик с окном на лес, чтобы портить бумагу под трели соловья, но заверяю тебя, он у нас будет! И для этого вовсе не обязательно вносить в наш семейный бюджет твою скромную зарплату.

Спустя несколько лет она не могла понять, почему тогда очертя голову бросилась исполнять его желание. Быть может, она тогда действительно рассчитывала, что станет великой писательницей?