Это была единственная беременность Екатерины, которая закончилась трагически. В последний год работы в школе она почувствовала себя неважно. По неопытности не обратила внимания на некоторые женские признаки, указывающие на возможную беременность. В женскую консультацию пришла, когда срок уже подходил к двенадцати неделям. Известие, что она скоро станет мамой, повергло ее в шок. Она не знала, радоваться или печалиться. И к тому же ее заботило, как к этой новости отнесется супруг. Аркадий всегда придерживался мнения, что такие дела нужно планировать, а не идти на поводу у природы. Но дело было сделано. Хотел Серебровский или нет, но внутри Кати уже зародилась новая жизнь. Конечно, он был не рад. Он негодовал, он удивлялся, как такое могло произойти при том, что он всегда настаивал на контрацепции. Он бушевал и готов был обвинить во всем Катю. Он подозревал какой-то подвох, какую-то женскую хитрость. Катя и сама уже была не рада, что так расстроила мужа, но она четко и ясно дала понять, что собирается сохранить ребенка. Неизвестно, что повлияло больше – недовольство Аркадия, неуверенность Кати в том, верно ли она поступает, принимая такое важное решение в одиночку, или же сам ребенок во чреве матери вдруг решил, что родители не готовы к его появлению, – но ясным мартовским днем у Кати вдруг началось кровотечение. Она едва не потеряла сознание в ванной комнате. Аркадий носился по дому, роняя предметы и дожидаясь приезда «Скорой». Он едва не рыдал, когда, поддерживая жену, сопровождал ее по лестнице вниз, поминутно справлялся о ее состоянии, когда ехал с ней в больницу. Тогда уже было ясно, что сохранить ребенка нет никакой возможности. Глядя на искаженное болью бледное лицо супруги, Аркадий винил себя. В больнице он поместил ее в отдельную палату и даже настоял на том, что будет неотлучно находиться рядом, день и ночь. Правда, его хватило только на день, потом его спешно вызвали на работу. Впрочем, и Катя, придя в себя после операции, сказала, что нет нужды сидеть рядом с ней. Ее жизни ничто не угрожало. Доктора были внимательны и дружелюбны. Заведующий отделением, осмотрев пациентку, сказал, что подобное иногда случается и вторая беременность может быть вполне благополучной. Услышав об этом, Аркадий побледнел. Он еще не оправился после пережитого шока, чтобы опять заговаривать о детях. Кате стало его жалко, и она дала себе слово, что проявит терпение и дождется момента, когда ее муж сам захочет малыша. Но шло время, а Аркадий оставался при своем прежнем мнении.

– Нам так хорошо вместе, – говорил он всякий раз, ластясь к жене. – Ребенок только нарушит покой и порядок, который я так ценю.

После того как Кате отказали в издательстве, она еще больше замкнулась в себе. К письменному столу теперь подходила только для того, чтобы стереть с него пыль. Погружаясь в пучину котлет и пирожков, уже не чувствовала, что теряет себя. Чувства ее притупились, и она тянула лямку повседневных забот покорно, безропотно, как лошадь, запряженная в сани. Утюги и сковородки заменили ей друзей, а просмотр вечерних сериалов стал своеобразным окном в мир. Серебровская уже не замечала, что вещи в ее гардеробе вышли из моды, что она поправилась еще на пару размеров. Идя на рынок, она надевала старые разношенные туфли. В них было легко и комфортно передвигаться среди торговых рядов. Она носила неизменные джинсы. Они не шли ей и подчеркивали излишнюю полноту. Но носить юбки было заморочно, и Катя решила, что нет особой необходимости каждый раз надевать чулки и туфли на каблуке. Как-то раз в магазине она едва не нарвалась на своих коллег по школе. Они шли гурьбой, весело болтая о чем-то, покупали конфеты и шампанское, готовясь к застолью по случаю окончания учебного года. Конечно, они были слишком заняты своими хлопотами, чтобы обратить внимание на грустную полную женщину с тележкой продуктов, спрятавшуюся от них за ближайшей торговой стойкой. Вернувшись домой, Катя расплакалась. Она понимала, что назад в школу ей дороги нет. Она ушла оттуда, гордо задрав голову, заявив на прощание, что собирается покорить мир своими произведениями. Но этого не случилось. И теперь она смиренно тащила на себе груз семейных дел, как самая заурядная домохозяйка.

Когда они переехали в новую квартиру, стало еще хуже. Слоняясь день-деньской по просторным комнатам с высокими потолками, она чувствовала себя маленькой девочкой, заблудившейся в лесу. Строители постарались на славу. Полы были облицованы дубовым паркетом. Навесные потолки радовали глаз множеством светильников. В кухне и ванной была уложена итальянская плитка. Катя попыталась по старой привычке все чистить и мыть сама. Но муж отстранил ее от этого занятия, сказав, что теперь у них хозяйством будет заниматься домработница. Катя начала вяло возражать, но он сказал как отрезал:

– Не болтай ерунды и скажи спасибо, что я снял с тебя этот груз. Другая бы на твоем месте только радовалась.

– Но чем буду тогда заниматься я?

– Займись собой, – бросил он равнодушно. Литература осталась для нее в прошлом, и больше они с мужем не заговаривали на эту тему.

Ровно через неделю в их доме появилась женщина с волосами, выкрашенными в белый цвет. Она представилась Екатерине и посмотрела на нее так строго, что на какой-то миг Серебровской показалось, что это она пришла наниматься в услужение, а перед ней – высокомерная хозяйка барского дома. Женщина принялась за работу, а Катя ушла в свою комнату, не имея ни малейшего представления, чем теперь она будет заниматься. У нее не было привычки к праздному образу жизни, да и заводить светские знакомства в тридцать шесть лет ей казалось поздновато. Аркадий уже давно посещал все мероприятия один и даже ради приличия не интересовался ее мнением на этот счет. Как-то, ожидая своей очереди на прием к стоматологу, она увидела в одном из рекламных журналов фотографии с какой-то презентации. На одной из них был ее муж в обществе роскошной блондинки. «Серебровский Аркадий со спутницей», – гласила подпись внизу. Аркадий улыбался прямо в объектив, держа в руках бокал с шампанским. На нем был смокинг и галстук-бабочка. И то и другое ему очень шло. Он казался прирожденным буржуа. Никто из именитых гостей вечеринки не догадался бы, что он некогда начинал как скромный бухгалтер на заводе. Женщина рядом с ним, а вернее сказать, девушка, была очаровательна. В длинном, до пят, облегающем фигуру, как вторая кожа, платье, она казалась голливудской дивой, прибывшей на вручение «Оскара». Как теперь понимала Катя, этим самым «Оскаром» был ее муж. Девушка тоже улыбалась, выставляя напоказ красивую грудь в глубоком вырезе. Будь у Кати такое лицо и такая фигура, она бы ходила по городу и улыбалась всем прохожим. Хотя, конечно, с такими данными нужно ездить в «Мерседесе», а не ходить пешком. Машина мужа для такой цели подходила идеально.

– Не выдумывай, – сказал вечером Аркадий, когда она продемонстрировала ему вырванную из журнала фотографию и потребовала объяснений. – Это моя коллега из отдела обслуживания физлиц.

Последняя фраза звучала почти символично. Катя поняла, что муж ей все равно не скажет правду. Хотя нужна ли ей была эта правда? Доказательства измен мужа она находила слишком часто для того, чтобы продолжать верить в случайность. Однажды, намереваясь погладить его брюки, она обнаружила в кармане упаковку с презервативами.