– Ничего такой, только жутко бесит. Ведет себя как клоун. Так и хочется сказать: «Будь собой, хватит кривляться. Тогда девушки обратят на тебя внимание, потому что ты реально симпотный».

Дженна улыбнулась. Плевать на Джеда: времени мало – нужно успеть задать по-настоящему важный вопрос.

– Я видела на «снэп-карте», ты обратно ехала на такси.

– Господи боже мой, ты точно за мной следила!

Дженна покачала головой.

– Когда ты не вышла из такси, я побежала тебе навстречу. Испугалась, вдруг тебя насилуют на заднем сиденье.

– Ничего подобного.

– А потом увидела тебя через дорогу. Ты разговаривала с мистером Фицуильямом. – Дженна сделала паузу, наблюдая за реакцией подруги. – О чем?

– Да, точно! Я вышла из такси, а тут он. Сказал, что идет в круглосуточный.

– Ясно. Так о чем вы говорили?

– О том о сем.

– Давай колись.

Бесс расхохоталась.

– Нечего рассказывать. Ну там типа где я была и все такое.

– Вы говорили о моей маме?

– Нет.

– Клянешься?

– Клянусь сердцем, мы болтали о всякой ерунде.

– Тебе не кажется это странным?

– Нет. Чего тут странного?

– Ну, он наш директор. К тому же мужчина. Старый. Среди ночи. Тебе не было стремно?

Бесс покачала головой.

– Ни разу не стремно. – Она широко улыбнулась. – Наоборот, прикольно.

– Да что такое между вами происходит? – нахмурившись, прошипела Дженна.

– Ты о чем?

– Он за тобой ухаживает?

В тот же миг ей стало ясно: она выбрала неверные слова.

– Господи, Джен, – удивленно протянула Бесс. – Ты серьезно?

– Я просто не понимаю, что ты в нем нашла. Ну что в нем может нравиться? По-моему, он скользкий тип.

– Вовсе не скользкий, как раз наоборот – добрый, заботливый и классный. Клянусь сердцем, он самый потрясный мужчина во всей вселенной. Пожалуйста, Джен, – Бесс взяла ее за руку, – не превращайся в свою маму.

Дженна вырвала руку, резко встала, едва не опрокинув стул, и выбежала из класса, хлопнув дверью.

Если день начался с разговора с самой сексапильной девчонкой в Мелвилле, это не может не выбить из колеи. Если день начался с глубоко личного разговора об отношениях с отцом – тем более. Последние слова Дженны до сих пор звучали у Фредди в ушах: «Как считаешь, твой папа мог бы…»

Что она имела в виду? В чем его подозревает? Еще интереснее, в чем сам Фредди подозревает отца?

У него есть пара предположений, легковесные гипотезы, основанные на смутных детских воспоминаниях. Никаких фактов, лишь давнее ощущение, что над их семьей тяготеет злой рок.

Фредди отчетливо помнил: вот он стоит и смотрит, как женщина на озере нападает на отца. Тогда его охватило головокружительное предчувствие, что ему вот-вот откроется нечто важное об отце, об их семье. Он ожидал знака свыше, но так и не дождался.

Повернув к школе, Фредди увидел Макса. Тот посмотрел на бывшего приятеля со страхом и отвращением. Проходя вслед за Максом по школьному двору, Фредди представил, как берет огромные ржавые ножницы, отрезает его отвратительные длинные патлы и заталкивает ему в глотку.

Фредди отдал телефон администраторше, сидящей в будке из красного дерева, положил в шкафчик рюкзак и куртку и зашел в туалет. Еще один минус старомодных частных школ, расположенных в викторианских особняках: отвратительные, холодные, гулкие туалеты. Фредди пристально оглядел себя в зеркало. Каким меня видит Дженна Трипп? Фредди провел рукой по волосам, прямым и блестящим, как у мамы. Она стрижется под каре; ей идет. Длинные волосы и прямая челка делают меня похожим на монаха. Или на девчонку. Вспомнился Макс с его мерзкими девчачьими патлами. Фредди стянул волосы в хвост, намотал на кулак, оскалился, зарычал. А потом улыбнулся.

По дороге из школы он зашел в греческую парикмахерскую на углу и заплатил десять фунтов, чтобы ему состригли всю эту гадость. Как выразился парикмахер, «под третий номер». Когда с него сняли пластиковый фартук и смели с плеч обрезки волос, Фредди пристально вгляделся в свое отражение: мальчик внезапно превратился в мужчину. Вместе с волосами исчезли все признаки слабости и безволия. Он больше не из тех, кого Макс называет «парни вроде нас». Он больше не похож на маму, но и на папу тоже не похож. Из зеркала смотрел совершенно другой Фредди – закаленный, свирепый, бодрый и хищный. «Охрененно неотразимый», – подумал он, проводя ладонью по бархатистой макушке.

Фредди прошел мимо школы Ромолы, мимо ее дома и, наконец, по старой памяти и чтобы прочувствовать, каково это – бродить по городу с бритой башкой, – мимо «Чики-дрики». Он не встретил ни Ромолу, ни Джоуи, но его это не расстроило. Прогулка в новом непривычном облике сама по себе волновала кровь. «Выгляжу как гопник, – подумал Фредди. – У меня такой вид, будто я способен напасть сзади или затеять драку». По улице брела банда подростков в дешевых мешковатых спортивных костюмах; накачанные мышцы, резкие движения, сальные волосы, мутные глаза, в пальцах – спиннеры. Обычно Фредди робел, прятался в тень или переходил на другую сторону улицы. Часто его провожали улюлюканьем или злобными взглядами. Сегодня он смело прошел мимо, подобравшись и ощетинившись. Затаив дыхание, он ожидал агрессии от уличной шпаны, однако те не обратили на него ни малейшего внимания. Я больше не похож на убогого ботана из частной школы. Я исчез с их радаров.

Когда Фредди вернулся домой, мама лежала на диване. Если ее обычная гиперактивность утомляла, то приступы апатии пугали. Он ворвался в комнату и встал прямо перед ней, рассчитывая ее взбодрить.

– Та-дам! Ну как тебе?

Мама взглянула на него. С утра субботы ее глаза оставались мутными и тусклыми, но теперь в них отразился священный ужас.

– О господи, Фредди! Что ты натворил?

– Подстригся! Челка лезла в глаза.

– У тебя… у тебя такие чудесные волосы…

– Ничего подобного. С этими дурацкими патлами я был похож на фрика. – Он присел на диван рядом с мамой и улыбнулся. – Ну хватит, не смотри на меня так.

– Ты сам на себя не похож.

– Знаю. Круто, отличное ощущение.

– Через месяц мы поедем к бабушке. Надеюсь, они отрастут, не то ее удар хватит.

– Подумаешь, волосы! – сказал Фредди, отлично понимая: дело не только в волосах. Изменилась сама его суть. Он взглянул на маму и увидел, что та плачет. – Ну прости. Мне просто необходимо было подстричься. Ты тут ни при чем, честное слово. Не плачь, пожалуйста.

Однако мама продолжала плакать. Фредди подсел к ней поближе и попытался обнять. Она вскрикнула от боли и оттолкнула его.