— Здравствуйте… — выдыхаю, зажимая телефон в кулак.

— Вы после вчерашнего феерического успеха словили такую звездную болезнь, что считаете возможным заходить в аудиторию после меня? — Она стреляет глазами на открытую дверь.

— Извините…

— Быстро! — Шикает на меня подгоняя жестом руки.

Я, подчиняясь, захожу и сажусь на самый последний ряд, чтобы иметь возможность ещё раз набрать Веру.

— У, Вяземская, — ко мне поворачивается Карина и толкает наманикюренным острым ногтем телефон. — Мужик подарил?

— Да, — киваю, немного смущаясь. — А что? — Накрываю телефон тетрадью, чтобы не смущать общественность.

— Да ничего, — она хмыкает, — удовлетворяешь, значит, хорошо.

— В каком смысле? — Я не сразу понимаю, на что намекает одногруппница.

— Ну, ладно тебе, — она подкатывает глаза. — В постели, значит, мужику нравишься. Хочешь совет?

Я с сомнением смотрю на неё, потому что совет не хочу, а ответить «нет» как-то неловко, но Карине мой ответ оказывается совершенно ненужным.

— Ты если чего-то очень хочешь, то проси сначала дорогое, а потом дешевле. Обычно, они не отказывают. И ещё, — она понижает голос и пригинается к столу. — Лучше всего просить после того, как мужику отсосешь.

Я чувствую, что мои щеки начинают полыхать. Перед глазами двадцать пятым кадром вспыхивают наши с Иваном вчерашние интимные развлечения. То есть я вчера, говоря Карининым языком, «отсосала»?!

Нет, я не согласна. Это было другое.

— Ааа… — довольно скалится Карина. — Я прямо по лицу вижу, что было. Ну молодец, че…

Телефон под тетрадкой начинает заливаться громкой мелодией, а я, разгребая руками предметы на столе, никак не могу сообразить, как поставить звонок на вибрацию.

— Вот тут, сбоку. — Помогает мне Карина.

— Спасибо, — шепчу ей, а сама холодею, потому что на экране вижу номер телефона Вериной мамы. — Извините, — кричу преподавателю, — я могу выйти?

— Нет, Вяземская. — Отзывается ехидно. — У нас важная тема. И убери свой гаджет в сумку.

Я едва досиживаю лекцию. И когда она заканчивается, выбегаю из аудитории, чтобы найти тихое место и перезвонить тете Алле. Заворачиваю за угол и влетаю в мужскую грудь.

— Черт! — Не глядя, пытаюсь обогнуть владельца, но он хватает меня за руку.

— Оля! — Встряхивает.

— Артём? — Я удивленно распахиваю глаза.

— Я тебя как раз ищу! — Восклицает так эмоционально, что я прям верю. Старался, искал человек. В четырех стенах института,

— Зачем? — С опаской кошусь на его руки с длинными пальцами на моих предплечьях.

— Я поговорить хотел. — Его голос теплеет. — Давай на улице возле запасного входа постоим.

— Извини, мне некогда сейчас, — я пытаюсь освободиться, но почему-то ноги идут следом за Артемом.

— Ты, в общем, — он достаёт из пачки сигарету и вставляет ее в зубы, даже не успев выйти на улицу. — Прости меня за все.

— Артём, — качаю головой. — Мне не нужны твои извинения. Я больше не испытываю к тебе чувств.

— Мне нужны. — Он говорит так искренне, что я даже теряюсь.

— Хорошо, — качаю головой. — Я тебя прощаю. Для этого нам не нужно выходить на улицу.

Я слышу в сумке вибрацию. Достаю телефон, и снова видя на экране номер Вериной мамы, нажимаю кнопку ответа как раз в тот момент, когда Артём снимает со шпингалета дверь и распахивает ее.

— Алло, — я отзываюсь в трубку, машинально перешагивая порожек, и слышу в трубке женские всхлипывания. — Тетя Алла… — у меня обрываются внутренности, потому что я понимаю, что что-то случилось, ведь просто так взрослые люди в трубку молча не рыдают.

— Оленька… — она захлёбывается…

И вдруг я ощущаю позвоночником, что на улице нахожусь с Артемом не одна.

— Извини, — жмёт плечами Артём.

Инстинкт самосохранения начинает тревожно выть, потому что не за отношения сейчас извиняется передо мной бывший парень… Я это понимаю на каком-то более тонком уровне.

— Пакуйте ее… — за моей спиной раздаётся голос со странным акцентом.

Но я не успеваю обернуться и рассмотреть владельца, потому что грубая широкая ладонь зажимает мне рот.

Спина упирается во что-то твёрдое. Я получаю удар в солнечное сплетение и от боли делаю короткий вдох…

Острый запах мокрой тряпки заполняет легкие. Мягко кружит голову и через пару секунд я понимаю, что куда-то лечу, отключаясь от реальности.

Иван

— Ты, хуева гнида! — Кулак смачно входит в окровавленную челюсть, и я чувствую острую боль в костяшках. А похуй! Перехватываю второй рукой парня за крашеный чуб и запрокидываю его голову, заставляя посмотреть в глаза. — Если с ней что-то случится… — захлёбываюсь злостью и перевожу дыхание. — Я тебя убью. Так, что ты сначала это запомнишь, глубоко прочувствуешь, и только потом, падаль, сдохнешь! — Заношу кулак, чтобы врезать ещё раз, но слышу, как за спиной открывается железная дверь.

— Иван… — Виктор просовывает голову в проем и чуть брезгливо оглядывает помещение старого склада. — Выйди. Тагир приехал.

— У меня не было выбора, убивай… — Артём сплёвывает кровь вместе с зубами на пол и ложится головой на руки, пристегнутые к котельной трубе.

— Поживи пока… — цежу, тормозя желание врезать ещё раз.

Выхожу из ангара на улицу. Дневной свет бьет в глаза.

Я часто моргаю, восстанавливая картинку, и вижу два новых внедорожника, потеснивших мои тачки.

С заднего сиденья одной из машин выходит Тагир, а из другой — два гоблина в брониках выводят Макса.

— Давай, Иван, — старший сын Алима делает жест, чтобы Макса вывели на середину площадки между нами. — Начнём наш диалог с сотрудничества.

Меня внутренне передергивает от внешнего вида моего человека. Надо сказать, что даже Артём выглядит сильно лучше, а у Макса простреляно плечо и уже синеют губы. Суки! Да он еле стоит. И самое обидное в этой долбаной ситуации, что пострадал он совершенно зря. На его звонок ночью я не ответил, и поэтому про ночной беспредел в казино Алима узнал только тогда, когда охрана потеряла Ольгу.

— Чего ты хочешь? — сжимаю зубы. — Но прежде чем ставить условия, пропусти их через фильтр своей короткой дальнейшей жизни.

— Ты мне угрожаешь? — Он зло ухмыляется в ответ. — Я отдам твою бабу своим мужикам на поиграться. В моем мире женщина, ставшая причиной смерти уважаемого человека, это вещь. Тебе дорога твоя вещь, Иван?

— А в моем мире, — чувствуя, как бешенство вскипает в крови и заливает мозг, я срываюсь на крик. — Твой род сровнялся с землей ровно в тот момент, когда ты перестал фильтровать и тронул мою женщину.