– Догадайся.

– Джамухи? Вижу, что угадал. Ну, кому тут еще быть-то?

Пристроившись позади главных сил сотни, «господа артисты» – куда деваться? – поехали следом. Не своею, конечно, волей, но… утешало одно – направлялись они, по всей видимости, в очень нужном для порученного дела направлении – в стан Джамухи!

А предложенное – точнее, навязанное – Черным Охотником дело и впрямь оказалось не таким уж и сложным. Просто нужно было сочинять и распространять всяческие гнусности о Темучине и его людях – как в стихах, так и в прозе. Поездить по кочевьям, так сказать, просветить аратов… под чутким присмотром доверенных воинов Кара-Мергена. Такой вот получался агитпроп. Наверняка сия задача был поручена не только группе Баурджина, но и всем прочим странствующим певцам, кои попадались на глаза людям Черного Охотника.

Рассказывать гнусные страшилки о Темучине? Плевое дело. Только вот как быть с понятием чести? Этот вопрос почему-то сильно интересовал Гамильдэ-Ичена.

Баурджин усмехнулся:

– Честь? А мы с тобой кто, Гамильдэ? Может, ты забыл, зачем мы едем к врагам?

– Нет, а что?

– А то, что для нас главное – выполнить задание. А для этого нужно использовать все подручные средства. Как вот – предложение Кара-Мергена. Надо сказать, очень даже настойчивое предложение, из тех, от которых невозможно отказаться.

А Алтансух вообще ничего не спрашивал – молчал всю дорогу. Наверное, следовал пословице про молчаливого дурня. Хотя, наверное, зря так о парне…

Между тем дорога расширялась, лес, росший по ее краям, редел, а сопки становились все ниже и ниже, пока наконец не превратились в просторную долину, тянувшуюся вдоль реки. Сразу, едва только выехали из леса, бросилась в глаза изумрудная зелень трав. Подул медвяной ветер, гоняя по траве светло-зелено-голубые волны, тысячи цветов вспыхнули разноцветными россыпями, радуя душу и сердце.

Баурджин невольно поискал глазами любимые цветы. Нашел! Вон они, взорвались огненно-алыми брызгами на пологом склоне. Ну, точно…

– Клод Моне, – тихо произнес нойон.

Едущий чуть впереди Гамильдэ-Ичен тут же обернулся в седле:

– Что?

– Так… ничего. Смотри-ка, кажется, гроза собирается!

Баурджин кивнул на синие тучки, бегающие по краю неба.

– Не-а, не будет дождя, – беспечно рассмеялся Гамильдэ-Ичен. – Ветер разгонит. Эх… – Юноша вдруг помрачнел. – Все бы хорошо, да только б нам Барсэлука не встретить! Ну, этого…

– Игдоржа Собаку, – задумчиво подсказал нойон.

Действительно, как бы не встретить… Хотя если разобраться – что он о них знал, этот Игдорж Собака? Только то, что они торговцы, а не музыканты. Конечно, подозрительно… Но ведь – одно другому не мешает. Были торговцами, а когда из-за разбойников лишились товаров, переквалифицировались в музыкантов – жить-то на что-то надо. Так то оно так… И все равно, лучше бы не встречаться с Барсэлуком.

Не доезжая до излучины реки, отряд Черного Охотника свернул в небольшую рощицу и, миновав ее, оказался у берега, белого от расставленных во множестве гэров. Каждая юрта была затейливо украшена, орнамент почти нигде не повторялся, из чего Баурджин тут же заключил, что каждый гэр принадлежит представителю какого-то рода, верного Джамухе. Было очень похоже, что эти представители собрались на съезд – курултай. Нойон возликовал, сдерживая радость – оказывается, очень вовремя подвернулся ему Кара-Мерген, очень вовремя. Курултаи по пустякам не собирали.

Часовые на сытых конях, в кожаных нагрудниках, в шлемах, с круглыми маленькими щитами и короткими копьями, завидев отряд, почтительно приветствовали его командира. Кивнув им, Кара-Мерген обернулся и велел ближайшему воину подозвать музыкантов.

– Видите эти гэры? – с надменной гордостью произнес Черный Охотник. – Поистине неисчислима сила воинов великого хана Джамухи! Мои верные слуги укажут вам гэры, которые вы должны будете посетить, и будут сопровождать вас.

Кара-Мерген ухмыльнулся и, хлестнув плетью коня, помчался к небольшой площади перед самым высоким и красивым гэром. В кругу очистительных костров там стояли часовые – могучие воины в сверкающих панцирях из железных пластин. Над юртой, укрепленное на высоком шесте, развевалось на ветру красное девятихвостое знамя – символ мужества, победы и силы. Судя по всему, это и был гэр верховного хана Джамухи.

– Поезжайте за мной, – дотронувшись плетью до коня Баурджина, произнес широкоплечий воин в кожаном нагруднике и с двумя саблями у пояса.

В одной из сабель молодой нойон тут же признал свою, и воин, перехватив его взгляд, ухмыльнулся:

– Твое оружие в надежных руках, хогжимчи! Не думаю, чтоб оно тебе скоро понадобилось.

– Да, но все же хотелось бы получить его при отъезде. Сам знаешь, уважаемый, что нужно в дальней дороге – добрый конь, лук со стрелами и хорошая сабля. Так вернешь?

– Если на то будет приказ, – уклончиво отозвался воин.

Кроме него, невольных гостей сопровождали еще двое воинов, так что получалось трое на трое. Не самый плохой расклад: как видно, Черный Охотник не очень-то высоко оценивал воинские качества странствующих музыкантов. А, между прочим, напрасно!

Трое на трое. На такие шансы можно было ловить. Трое на трое… если не считать многих тысяч воинов, располагавшихся по всей видимой округе.

Первый гэр, куда они завернули, принадлежал жилистому вислоусому старику, старейшине рода Кабарги. На курултай он явился, как и положено, с кучей воинов и домочадцев, которые восприняли появление хогжимчи с большим интересом.

– Они споют вам песнь о страшных ужасах, творящихся на земле Темучина, бывшего беглого раба и разбойника, – войдя в гэр, важно заявил главный страж – тот самый, широкоплечий, с двумя саблями. Звали его Кэргэрэн Коготь. Почему именно Коготь, Баурджин не спрашивал – зачем? Тут были более интересные дела.

Хозяин гэра самолично протянул гостям серебряную пиалу с кумысом, символизирующим чистоту помыслов и побуждений. Как и положено, нойон принял напиток двумя руками, отпил и, поклонившись на четыре стороны, передал чашу Гамильдэ-Ичену, а уж тот, проделав те же манипуляции, – Сухэ.

После чего все расселись на кошмах – немного перекусить. Не принято был переходить сразу к делу, даже если и дело это состояло в усладе слушателей. Люди Кара-Мергена отлично понимали это, а потому и не нервничали, не подгоняли.

– Пусть счастье никогда не покинет этот гэр и его обитателей, – слегка обглодав баранью лопатку – почетный кусок! – Баурджин, по обычаю, передал ее своим спутникам. – Далеко ль ваши пастбища?

Обычный вопрос, предусмотренный правилами вежливости, не должен бы вызвать никакого подозрения у стражей. И кажется, не вызвал – все трое воинов, довольно сопя, поглощали вареные бараньи мозги – вкуснейшее блюдо!

– Наш род кочует по восточным берегам озера Буир-Нур, – пояснил старик.