— Неужели фикус? — вскричала Надежда.

Листья у цветка были крупные, как у бабушкиного фикуса,только не совсем зеленые, а с ярко-желтыми прожилками.

— Он из семейства фикусовых, — улыбнуласьЛена, — мне тоже нравится. Может быть чаю или кофе?

Надежда посчитала такое предложение хорошим знаком и, хотяей вовсе не хотелось кофе, а хотелось есть, причем чего-нибудь простогогрибного супу, к примеру, либо же тушеной капусты (от нее не толстеют), онарешила согласиться на кофе.

— Только если можно пойдемте на кухню, а то я сегоднятак устала, ноги не ходят и руки ничего не держат, еще пролью вам кофе наковер…

Ковер был светло-бежевого оттенка и по виду очень дорогой,так что хозяйка тотчас пригласила ее на кухню.

Надежда Николаевна, притворяясь тетехой, слегка приврала дляпользы дела. Уж как-нибудь она сумела бы удержать в руках чашку, несмотря наусталость. Нет, Надежде просто необходимо было побывать во всей квартире, чтобынайти там что-то, точнее, кого-то, кто ей поможет разговорить Люськину жену.Она заглянула еще в ванную, чтобы помыть руки. Там тоже было все очень шикарнои с большим вкусом. Надежда преисполнилась уважения к Люсьюиной жене и шагнулана кухню. Вот что ее потрясло до глубины души!

Помещение было огромным, возможно так казалось из-за высокихпотолков. Вся кухня была выдержана в строгих, можно даже сказать в холодныхтонах. Цвет шкафов Надежда определила, как цвет льда — чуть голубоватый, оченьсветлый. Еще в кухне преобладали стекло и металл. Холодильник былсеребристо-серый, обеденный стол стеклянный.

— Хай-тек, — со знанием дела заметила Надежда и огляделась.

На кухне вкусно и ненавязчиво пахло едой, и было оченьтепло. И возле серебристо-стальной дверцы духовки пристроилось на удобнойтабуреточке совершенно очаровательное создание — пушистая кошечка глубокогосерого цвета, отдающего синим.

— Какая прелесть! — совершенно искренневоскликнула Надежда. — Это русская голубая?

— Конечно! — ответила хозяйка, и глаза еезасветились гордостью, — она очень породистая!

— И какая красавица! — поддакнула Надежда.

Лена поглядела ей в глаза и сразу же определила близкогочеловека. Не зря говорят — свой свояка видит издалека, Лена сразу же поняла,что у Надежды тоже есть кот, да не просто кот, а нежно любимый член семьи, длякоторого хозяева не жалеют ничего. Словом, Люськина жена определила, что передней — такая же сумасшедшая котовладелица, как и она сама.

— Люсенька, — нежно сказала Лена, —познакомься с тетей.

Кошка не шелохнулась, она немигающим взглядом уставилась надверцу духовки. Ноздри ее раздувались, усы трепетали.

Надежда не обиделась, что ее встречают так невежливо, она исама с упоением втягивала чарующие запахи.

— Слушай, что там кофе! — воскликнула Лена. Давайпоедим! И поговорим спокойно!

— А что там у тебя? — осторожно осведомиласьНадежда.

— Форель запеченная…

«Рыбу можно», — решила Надежда.

Форель была порезана на огромные куски и запечена с сыром иароматными травами. «Греческий рецепт», — сообщила Лена. Они выпили подрыбку охлажденного белого вина, и Надежда рассказала своей новообретеннойподруге все их с Алкой приключения.

— Вот как, — Лена отпила из бокала и повертела егов руках, — не скрою, информация о Карине меня порадовала. Жуткая она баба,пускай ей теперь достанется по заслугам…

— Но историю с похищением Ильи это никак непрояснило, — напомнила Надежда.

Кошка Люся расправлялась с куском форели с таким утробнымрычаньем, как будто это не породистая кошечка из приличной семьи, а двороваяпрохиндейка. При упоминании имени хозяина она однако оторвалась от рыбы ипоглядела на Надежду грустно.

— Она скучает, — вздохнула Лена, — я тоже.Неужели это правда, и Илю похитили? Но зачем?

— Вот гляди, — Надежда выложила на столчасы, — тебе это название — Моховое — ни он чем не говорит?

Лена схватила часы и прижала к груди.

— Боже мой! Неужели с Ильей что-то случилось?

— Лучше вспоминай что-нибудь дельное, —посоветовала Надежда, — чем попусту причитать.

— Но я правда ничего не знаю про это Моховое! —воскликнула Лена. — Хочешь, сама поищи, может быть тебя что-то наведет наумную мысль?

Надежда согласилась, потому что другого выхода не было. Вквартире было четыре комнаты. В гостиной Надежда уже была, в спальне стены быливыкрашены ненавязчивым серо-зеленым цветом, и стояла огромная кровать, покрытаясерым же покрывалом в зеленых разводах. Пышные бледно-зеленые занавески свисалиживописными складками. Надежда осмотрела еще гравюры на стенах и вышла Вгостевой комнате не было ничего особенного Последним был кабинет хозяина дома.Кожаный диван цвета кофе с молоком, полки с книгами, письменный стол, на немкомпьютер с плоским жидкокристаллическим монитором.

Ковер на полу был коричневого цвета, занавески — плотные,бежевые…

— Очень красиво все у вас, — одобрила Надежда.

Лена в ответ пробормотала, что кабинетом Илья пользовалсянечасто, работать предпочитал в офисе. В кабинете же принимал своих приятелей —коньячку они там выпьют, поболтают о своем, чтобы жены не мешали…

— Не реви, — заметила Надежда, —слезами" горю не поможешь.

Она бодрилась, хотя самой было впору зареветь за компанию.Получалось, что ничего полезного поход к Люськиной жене ей не дал Тольконаелась под завязку, что тоже плохо, потому что дала себе слово сесть на диету.А теперь от обжорства в сон клонит, мыслей в голове никаких нету. НадеждаНиколаевна была очень собой недовольна. И присела на диван цвета кофе смолоком, чтобы отдышаться и собраться с мыслями.

И тут в глаза ей бросилась картина, висевшая прямо напротивдивана. Обычная картина в простой темной раме, размер не так чтобы большой.Картина была написана маслом и удивительно подходила к обстановке кабинета. Накартине полыхала всеми красками золотая осень. Изображена была лесная долина свысоты птичьего полета. Поразмыслив, Надежда поняла, что художник вовсе нелетал над долиной на вертолете, он сидел наверху, на горе. Невысокие лесистыегоры окружали долину, она была круглая, как чаша. И на дне этой чаши былокруглое озеро совершенно синего цвета. Надежда готова была поклясться, чтохудожник нисколько не преувеличил, что вода в озере действительнотемно-голубая. И отражающееся в ней небо совершенно ни при чем. По склонамросли деревья, покрытые золотистой и багряной осенней листвой. Озеро застыло,спокойное и сонное. Но не хотелось броситься к нему и нарушить его грозныйпокой Это озеро не было создано для шумных веселых компаний, для пикников с шашлыками,оно вовсе не хотело, чтобы люди брызгались в нем и рубили деревья на егоберегу. Красота долины была сдержанная, суровая и какая-то дикая.Чувствовалось, что если и ступала там нога человека, то нечасто, и был это либоохотник, либо еще какой лесной человек. И неизвестный Надежде художник оченьталантливо все это изобразил.