— Да, — кивнула Надежда. — А что вы можетепро эту картину рассказать? Где это место, когда вы рисовали.., ну, все чтоможно.

— Ну.., художник потянулся, — история давняя.,может, мы под нее кофейку выпьем?

— Я лучше чаю, — заявила Надежда, — послевосхождения по вашей лестнице сердце и без кофе колотится!

— А мне можно кофе.

Художник кивнул и вышел на кухню. Через несколько минут онвернулся с медной джезвой в одной руке и электрическим чайником в другой.Сервировав на низком столе чай и кофе, он сел рядом с подругами и начал.

— Было это лет двадцать назад, я тогда был молодой ижизнерадостный, отсутствие бытовых удобств меня нисколько не пугало.

Надежда Николаевна отметила, что и сейчас, судя по этойквартире, художник не очень гонится за бытовым комфортом, но не стала егоперебивать.

— Я путешествовал по Западной Сибири, делал сериюпейзажей. Тогда это называлось «творческая командировка». Места там удивительноживописные. Сопки, сосны… И вот, в гостинице маленького захолустного городкаЛесогорска я повстречался с ними…

— С ними — это с кем? — спросила Алла.

— С Ильей и Алиной.

— Алиной?

— Ну да, Алина, Аля, Александра — его жена.

Когда я узнал, что они тоже из Ленинграда наш город тогдаеще не был переименован — естественно, потянулся к ним. Они люди симпатичные,Илья — душа любой компании, остроумный, живой, Алина тоже была очень славная..,в общем, подружились. Ну, вместе проводили только вечера. Обычное дело — песнипод гитару, разговоры до полуночи, портвейн или что придется.., молодые всебыли. Что они там делали, в окрестностях того городка, я не очень понял,какие-то у них были общие дела, они об этом не очень распространялись. Кажется,что-то связанное с геологоразведкой. Вот еще у них один знакомый был, ПрохорМедведев, — он с ними часто в тайгу уходил. Колоритный человек! Настоящийсибиряк, здоровенный, росту огромного, рыжая борода.., тайгу знал, как своипять пальцев! И вот, помню, как-то говорили мы с Ильей и Алиной про тайгу, проее дикую, первозданную красоту, я свои работы новые показывал, а Алина вдруг иговорит — вот бы тебе на Моховое поглядеть! Вот уж где красота так красота!

Художник ненадолго прервал рассказ, видимо, погрузившись ввоспоминания, затем вздохнул и продолжил:

— Мне показалось, что Илья недоволен был ее словами,так искоса поглядел и стал меня отговаривать — мол, далеко это Моховое, идорога туда тяжелая.., а я загорелся, ни в какую не отступаю — отведите менятуда, раз там такое место особенное! Если Алина туда ходит, женщина городская,так мне сам бог велел. В общем, согласился Илья, и на следующий день пошли мы втайгу. Четвертым с нами Прохор шел. Дорога, конечно, и в правду тяжелая,лесными тропками, да урочищами, где через бурелом пробиваться, где карабкатьсяпо каменным осыпям, но как вышли мы на место — у меня прямо дух захватило!Вышли мы на вершину холма, и открылась впереди окруженная сопками долина. Делок осени было, и деревья где золотели, где красным покрылись, а посреди этойдолинки озеро, круглое, как тарелка, и синее, как василек. А тут еще тучагрозовая наползла, и озеро еще потемнело, стало как темный сапфир.., и наполнилвсе вокруг такой мрачный, торжественный свет.., в общем, я так на этом холме иостался, этюдник свой расставил и работал, забыв про время. Не ел, не пил, недо того было. Десяток эскизов сделал, при разном освещении — и при солнце, и всумеречном предгрозовом свете. А остальные мои попутчики с холма спустились ичто-то в долине этой делали, какие-то образцы собирали. Потом, ближе к вечеру,за мной поднялись — я и не заметил, как день прошел.

Художник еще немного помолчал и закончил рассказ:

— В общем, вот и все. Один из тех этюдов я тогда же иподарил Илье с Алиной в память о том дне. Вот такая, значит, история у этойкартины.. а вы говорите, висит она у них?

Надежда кивнула.

— Значит, и они тот день запомнили.., или, может быть,место то для них много значило…

— А больше вы с ними не встречались?

— Нет, — хозяин квартиры помотал тяжелой крупнойголовой, — как тогда разъехались, так и все…

Затем он встал, подошел к стене и принялся перебиратьсоставленные там старые холсты.

Провозившись несколько минут, вытащил один и принес насередину комнаты:

— Вот, думал найти один из тех этюдов, да не нашел, азато попался мне под руку портрет того сибиряка, про которого я говорил,Прохора Медведева. Он ведь тогда вместе с нами на Моховое ходил…

Он повернул холст к свету.

Подруги придвинулись, чтобы лучше разглядеть картину.

На ней были изображены двое мужчин.

Один был особенно рослым и широкоплечим, огромная рыжаяборода обрамляла загорелое, обветренное лицо. Увидев такое лицо, его, наверное,трудно было забыть. Но и второй человек, изображенный на картине, тожепривлекал к себе внимание. Он был старше Прохора, меньше ростом, но в его лицебыло что-то удалое, дикое, разбойничье. Казалось, что ему самое место вразбойничьей шайке или на капитанском мостике пиратской бригантины. И на щеке унего красовался шрам необычной формы — напоминающий неровную пятиконечнуюзвезду.

— Узнаешь? — вполголоса спросила Надежда у Алки.Та кивнула, не сводя с картины изумленного взгляда.

— Вот это он — Прохор Медведев! — художник показална рыжебородого сибирского богатыря.

— А кто это с ним? — взволнованно осведомиласьНадежда.

— Не помню точно, — художник безразлично пожалплечами, — кажется, начальник геологического управления.., наверное,хороший знакомый Прохора. Лицо мне показалось интересным, вот я его инарисовал.

Подруги переглянулись, и Надежда с сомнением переспросила:

— Начальник? Вы уверены? Такое лицо скорее подходиттаежному бродяге или разбойнику с большой дороги!

— Да нет, он там был большим человеком.

Среди геологов, даже в больших чинах, попадаются необычныелюди.

— Спасибо вам за рассказ.., мы пожалуй пойдем, нужносегодня еще одного человека застать.

— Может быть, еще чаю? — вежливо предложилхудожник.

В это время оглушительно задребезжал дверной звонок.

— Вот это, наверное, натурщицы пришли, проговорилхозяин и крикнул в сторону прихожей:

— Заходите, не заперто!

В комнату ввалились две довольно полные деревенские девицысамого простецкого вида, с румянцем во всю щеку.

— Здрасьте! — громко сказала одна из них, видимо,более бойкая. — А где тут можно раздеться?

Художник указал натурщицам на ширму, а Надежда с Алкойпоспешно отправились восвояси.