– Я вижу, ты полон позитивного настроя, старик, – беззлобно откликнулся Гуров. Его настроение заметно улучшилось. – Но мы в любом случае узнаем ответ на этот вопрос, как только старший лейтенант встретится с Антониной Кривошеевой.

– Ну-ну…

Собрав со стола полковника все документы и сунув их под мышку, Алябьев вышел из кабинета. Дверь скрипнула, выпуская его наружу, и Крячко мгновенно пригорюнился:

– А про день рождения он в итоге так ничего и не ответил. Вот ведь жмот! И где таких жмотов только набирают? Или они специально идут работать в органы?

– А тебе только бы раскрутить кого-нибудь.

– Так это моя работа, Лева. На том и стою.

– Ладно. Я тебя понял. – Гуров поднялся из-за стола. – Надо наведаться к Орлову, он просил держать его в курсе расследования. Ты со мной?

– Не, у меня перерыв на чаепитие, – отказался Станислав, – ты же видишь. И я никогда не горю желанием получить по шеям от генерала. Так что давай без меня, Лева. Тебя он любит как сына родного и будет куда лояльнее…

– Как знаешь, – кивнул Гуров и направился к выходу.

– Хотя, постой, Лева! Погоди секунду. – Станислав отодвинул чашку и прикурил сигарету. – Пока вы тут с бумажками копошились, у меня мыслишка созрела. И мне кажется, что толковая. Хотел с тобой поделиться.

Лев вернулся, прошел к его столу и примостился на краешке.

– Что за мыслишка? Насчет чего?

– Насчет дела, конечно, которым мы занимаемся, – насупился Крячко. – Или ты думаешь, что один только работаешь, а я ни на что не способен?

– Боже упаси, Стас! Даже и не помышлял о таком. Так что ты там надумал?

– Вот, смотри, – подался вперед Станислав. – Наши налетчики попадают в квартиру жертв, представляясь сотрудниками полиции. Так?

– Так.

– Но и жертвы – не совсем ведь кретины. Почти все они – бывшие номенклатурщики. Люди партийные, дотошные… Думаешь, они не просят визитеров предъявить документы? Наверняка просят. И, прежде чем впустить в квартиру, смотрят, изучают… И только потом впускают.

– К чему ты клонишь, Стас? – В голосе Гурова появилась искренняя заинтересованность.

– А к тому, что документы у налетчиков в порядке, – ответил Крячко. – В полном порядке, Лева. Я имею в виду гербы, печати и все такое прочее… И даже если, как ты предполагаешь, это бывшие менты, у них не может быть настоящих документов, тем более на имя полковника Гурова. Следовательно, кто-то им эти документы сварганил. Качественно сварганил. А таких спецов в Москве найдется немного, тех, кто работает без залепухи.

– А ведь ты прав, черт возьми! – выразительно хмыкнул Лев. – Об этом аспекте я не подумал. Молодец, Стас! Выходит, можешь оказаться полезен, если захочешь.

– Я приму твои слова за комплимент, – ухмыльнулся Станислав. – И то только потому, что знаю, насколько ты на них скуп.

– Лады. Ну а как мы выйдем на человека, занимающегося качественной подделкой документов?

– Через Кречета.

– Бывшего фальшивомонетчика?

– Я не уверен, что он бывший, Лева. Думаю, Кречет просто стал умнее и осторожнее. Но он определенно в теме. Его стоит навестить и потолковать по-мужски.

Крячко погасил сигарету в пепельнице, взял кружку с чаем и вольготно откинулся на спинку стула. Выражение лица сыщика при этом было крайне самодовольным. Он торжествовал.

– Позвольте… – Платон Гаврилович протянул руку. Огромные очки с бифокальными линзами спустились со лба на переносицу. Легкая форма болезни Паркинсона заставляла голову старика покачиваться из стороны в сторону.

– Разумеется. – Человек, представившийся полковником Гуровым, спокойно отдал Сергееву постановление на обыск.

Платон Гаврилович долго и въедливо изучал документ. В лице не было ни волнения, ни растерянности, ни страха. Сказывалась былая выдержка сотрудника ОБХСС. Иванычу это было хорошо знакомо. Он криво усмехнулся и двумя пальцами поскреб выступившую на щеках двухдневную щетину. Он не был пьян, но находился слегка под градусом. Старик закончил читать и, вновь подняв очки на лоб, вернул бумагу Полковнику:

– Все верно, Лев Иванович. Вы имеете полное право на обыск в моей квартире. Я, правда, не могу понять, почему и как такое могло случиться, но… Не смею препятствовать букве закона. – Он сделал гостеприимный жест рукой: – Прошу вас, господа. И… Надеюсь, вы сможете лучше обрисовать ситуацию, чем данная официальная бумага.

– Пройдемте на кухню, – предложил Полковник. – Там и поговорим. Андрей, Жора, начинайте обыск.

Франт прямиком двинулся в направлении спальни. Платяной шкаф с заветной шкатулкой находился именно там. Жора взял курс на кабинет хозяина дома. Исключительно для проформы. Ничего ценного в своем кабинете Сергеев не держал…

Полковник пропустил Платона Гавриловича вперед. Они вошли в кухню и разместились за стоящим возле окна обеденным столом. Платон Гаврилович снова надел очки, и его глаза за стеклами стали совсем крохотными.

– Ваше лицо кажется мне знакомым, Лев Иванович, – негромко произнес Сергеев. – Отдаленно, но вроде знакомым. Мы не могли встречаться прежде?

– Вряд ли, – покачал головой Иваныч. – Боюсь, вы меня с кем-то спутали.

– Возможно, – не стал спорить старик. – Память у меня уже не та, что раньше. Лет десять-пятнадцать назад я мог бы сказать наверняка, встречались мы или нет. С большой долей вероятности вспомнил бы даже где, когда и при каких обстоятельствах. А сейчас… Сейчас все стало по-другому… – вздохнул он. – Так что все-таки случилось? В чем моя вина перед законом?

– Вам знаком человек по имени Дмитрий Барталомеев?

– Простите, как? – переспросил Сергеев.

– Барталомеев. Дмитрий Барталомеев.

Старик помолчал. Старательно покопошился в закоулках своей памяти.

– Честно говоря, не припоминаю такого. А должен быть знаком?

– Вчера этот человек был арестован, – завел привычную «песню» Иваныч. – Задержан с поличным на месте преступления. При ограблении квартиры некоего Груневича Соломона Семеновича. Барталомеев находился в розыске почти три месяца. Специализировался на точно таких же квартирных кражах крупных антикваров столицы…

– Понятно-понятно, – прошамкал Сергеев. – Только я до сих пор не возьму в толк, при чем тут я.

– К сожалению, я к этому и веду, Платон Гаврилович.

– К сожалению?

– Да. Барталомеев – исполнитель, а на вас он при допросе указал, как на заказчика всех совершенных им преступлений.

– Быть не может, – удивился старик, но паники в его маленьких глазках по-прежнему не было. – Вы, должно быть, шутите?

– Нисколько. Хотя лично я подозреваю, что тут кроется какая-то ошибка, Платон Гаврилович. Или элементарный навет со стороны Барталомеева. Между нами говоря, на поверку он оказался еще тем фруктом… Оклеветать человека – для него не самый серьезный проступок.