– Гриффин, отключите громкую связь.

Сивелла похлопал Оукли по руке. Гриффин и сам бы не отказался от такого дружеского жеста. Он взял телефонную трубку.

– Когда вы вернетесь в офис? – спросил он Леви.

– Около шести. До скольки вы будете на работе?

– Я вас дождусь.

– Кто-нибудь еще в курсе?

– Нет.

– Идея хорошая. Вы сами это знаете.

– Гм-м-м.

– Мы должны дать ответ сейчас. Завтра будет поздно. Они наверняка договорились о встречах на других студиях.

– Гм-м-м.

– Увидимся, когда я вернусь.

– Если мне потребуется поговорить с вами, с кем у вас встреча?

– Что?

– Встреча в «Си-эй-эй».

– Вам это не потребуется.

Гриффин повесил трубку. Леви думал, что проявил крутизну, отказавшись отвечать на вопрос. Он был жалок.

– Ну, – сказал Сивелла, – он сказал «да».

– Не открывайте шампанское, пока не дам сигнала.

– До завтрашнего утра?

– Как обещал.

– Я не понял, – сказал Оукли, – мы получили «добро»?

– Да, – сказал импресарио.

Все трое медленно направлялись к выходу.

– Еще нет, – сказал Гриффин. – Но шансы неплохие.

Гриффин смотрел, как Сивелла и Оукли прошли мимо стола Джан, не обращая на нее внимания. Они вышли в коридор и остановились у фотографии Гленна Форда в вестерне. Оукли постучал по фотографии костяшками пальцев. Наверное, на счастье, подумал Гриффин. Сивелла по-дружески обнял его за плечи. Гриффин слышал, как Сивелла сказал:

– Ты прекрасно справился. Ситуация была трудной. Ты молодчина.

Потом они исчезли из виду.

– Вы дали «добро», да? – спросила Джан.

– Возможно.

– Идея стоящая?

– Думаю, да. Хорошая идея. Да.

– Сомнения покупателя?

– Может быть, немного.

Он говорил правду. Он испытывал подобные чувства всякий раз, когда что-то покупал. Правильный ли он сделал выбор? Он не думал в этот момент ни о Ларри Леви, ни об Авторе, ни о полиции Пасадены. Его это успокоило. Это была естественная реакция. Любой в его положении чувствовал бы тревогу перед тем, как взяться за новый проект, даже человек, не совершивший убийства. Он вернулся к себе в кабинет.

Бонни Шероу позвонила из Нью-Йорка.

– Извини, Гриффин, мы должны были пойти сегодня вечером в Дом кино, но мне отсюда не выбраться. Я рассчитывала на самолет компании, но на нем не оказалось ни одного свободного места.

– Книгу заполучила?

– Узнаем завтра.

– Сейчас это самое важное.

– Да, но ужин. Я так хотела тебя видеть.

– Работа превыше удовольствия. – Он и сам не знал, зачем он это сказал.

– Знаю, знаю. – Она верила в это и пыталась жить по этому принципу.

– Где ты остановилась?

– В «Эссекс-Хаузе». А что?

– Не спрашивай.

– До скорой встречи.

– Надеюсь, так и будет.

Она повесила трубку. Сначала он позвонил в цветочный магазин, где сказали, что немедленно доставят семидесятидолларовый букет в номер Бонни в Нью-Йорк. Там был уже восьмой час, и ему пришлось заплатить лишние тридцать долларов за сверхурочный заказ. Итого сто долларов. Он записал их на счет компании.

Потом он позвонил Джун Меркатор, чтобы пригласить ее на бал.

– Когда? – спросила она.

– Сегодня. В восемь часов.

– Но это через три часа.

– Я знаю, я знаю.

– Ваша подруга не смогла прийти?

– Она в Нью-Йорке.

– Вы скажете ей, что пригласили меня?

– Она узнает.

– Это такое мероприятие, когда компания платит за столик, и мы будем сидеть вместе с людьми, с которыми вы работаете?

– Что-то в этом роде.

– Как вы меня представите?

– Я скажу: «Это Джун Меркатор».

– Вы за мной заедете?

Она дала свой адрес. Голливуд-Хиллз, Аутпост. Адрес был знакомым, в том же квартале раньше жил Левисон, до того как переехал в Брентвуд. Там были красивые дома, с задних дворов открывался вид на город. Стоимостью в полмиллиона долларов, не меньше. Он снова удивился, как Кахане мог себе это позволить. Кахане повезло, что ему встретилась такая женщина. Ее можно было назвать холодной, но это было бы неточно. Спокойная – вот верное слово. Она все еще носила траур? Действительно ли она оплакивала Кахане? Может быть, Гриффин избавил ее от тяжести разрыва? Может быть, она ненавидела Кахане и теперь полюбила Гриффина за все то, чего не хватало ее бывшему любовнику? Дом, наверно, ее, подумал Гриффин. Если бы это был дом Кахане, она бы наверняка думала, куда ей переехать. В конце концов, они не были женаты, и дом должен был перейти к семье, если только он не оставил завещания. Интересно, оставил он завещание? Надо написать завещание, подумал Гриффин. У меня собственный дом, а завещания нет. А может быть, они оба владели домом. Вероятно, он принадлежал ей. Ларри Леви вернулся от врача. Он позвонил Гриффину в офис.

– Оукли справится? – спросил он.

– Думаю, да, – сказал Гриффин.

– Вы с ним раньше работали?

– Нет.

– Я навел справки. Похоже, он ничего.

– Хорошо. Я скажу Левисону.

– Мы ему вместе скажем.

Левисон говорил по телефону, когда Силия пригласила их пройти в кабинет. Похоже, он разговаривал с женой. Закончив, он посмотрел на Леви, ожидая объяснений.

– Гриффин попросил меня выслушать идею Тома Оукли и Энди Сивеллы.

Хорошо, подумал Гриффин. Он уже берет на себя ответственность за этот проект.

– Только не Том Оукли, – сказал Левисон. – Когда-то он подавал большие надежды, но сейчас становится халтурщиком.

– Я ждал, что вы так скажете, но идея действительно неплохая, и поэтому я попросил Ларри ее выслушать.

– Хорошая идея, – сказал Леви. – Очень хорошая.

– Расскажите, – сказал Левисон.

– Дастин Хоффман отправляет Кэтлин Тернер в газовую камеру, но, узнав, что она невиновна, врывается в тюрьму, чтобы спасти ей жизнь.

Леви переплюнул Оукли, подумал Гриффин, он пересказал идею в двадцати пяти словах.

Левисон долго молчал.

– Они трахаются?

– До этого мы еще доберемся, – сказал Леви.