выругался американец и растоптал окурок каблуком. Военного моряка, каким являлся Колчак, покоробило от подобного неуважения к собственному кораблю.

В трюме было темно и душно. Оказавшись внутри, Колчак поначалу увидел лишь ящики, маркированные бразильским кофе. У него даже на миг закралось сомнение, что они вновь впустую теряют время. Но он махнул рукой, матросы принялись вскрывать ящики и у Колчака невольно перехватило дыхание. Лейтенант с первого раза узнал их содержимое — находящиеся в смазке и обернутые промасленной бумагой, в ящиках лежали пулеметы Гочкисса образца 1900 года. Отдельно находились станки на ножках и деревянные коробки с комплектующими.

Моряк не удержался и крякнув, вытащив из ящика один из пулеметов. Тот был тяжелым, прохладным на ощупь, внушающим какое-то иррациональное чувство надежности. Стараясь унять радостное сердцебиение, Колчак глубоко вздохнул и продолжил досмотр. Пулеметов насчитывалось ровно восемьдесят штук, а оставшуюся часть трюма занимали боеприпасы под них. Это была удача, удача несомненная, внушительная и приятная. Сто пулеметов не могли выиграть войну, но зато в отдельно взятом сражении их наличие могло оказать самое существенное значение. Лейтенант не представлял, как изготовленные во Франции пулеметы пытались переправить в Японию через США, да это было и не важно, такими вещами должна заниматься разведка, а у них иная задача.

— Экипаж взять под стражу и собрать на юте! — распорядился Колчак. Выйдя на палубу, он через мегафон сообщил на «Наследник», о том, что именно они обнаружили.

Каперанг так обрадовался, что не поленился погонять гребцов на веслах и самолично осмотреть трофеи. Один из пулеметов с десятком ящиков боеприпасов он распорядился переправить на крейсер. Американцы не сопротивлялись, да и возражать не пытались — выдавать французские пулеметы за бразильский кофе больше было невозможно. Угрюмые, злые и испуганные, они молча стояли на юте, покуривали, ругались сквозь зубы, сплевывали за борт, но более никаких активных действий не предпринимали.

— Прекрасный результат, — одобрил Храбров. — Но топить пароход я не вижу смысла, не только оружие может пригодиться нашей армии. Так что вам, Александр, я поручаю новое задание — вы остаетесь на «Трики» и ведете его во Владивосток. Я вас не брошу, но нам необходимо попытаться сохранить пароход. Все это стоит немалых денег, и мне бы не хотелось пускать их на дно.

— Не сомневайтесь, Евгений Петрович, справимся, — заверил Колчак. Капитан впервые назвал его по имени, что свидетельствовало не только о несомненной симпатии, но и полном доверии. После такого Колчак был готов довести «Хитреца» куда угодно, хоть на Северный полюс.

— А я и не сомневаюсь, — капитан пожал ему руку. Подумав, он решил перевести к себе на крейсер всех американцев, оставив на пароходе лишь кочегаров.

— Ну, вот и стал ты капитаном, пусть и временным, — усмехнулся мичман Желиховский, которого Храбров перевел на пароход для помощи Колчаку. Он происходил из дворян Минской губернии и отличался независимостью суждений и неизменной насмешливостью. — А я, стало быть, теперь старший офицер. Приказывайте, ваше благородие!

Колчак улыбнулся и приказал вновь развести пары. Корабли набрали ход и двинулись на север.

В душе Колчака звучал победный марш. Первый трофей — капля в море, так, мелочь, но даже он показал, что при правильном руководстве любой крейсер может доставить неприятелю массу хлопот. Особенно, при умелом командире. Интересно, сколько стоит груз пулеметов Гочкисса и патронов для них? Какой вред они нанесли Стране Восходящего Солнца?

Лейтенант знал, что впереди их ждет долгий, в две с половиной тысячи миль переход до Владивостока. Да и Храбров на этом не остановится, он наверняка продолжит досматривать грузы, может им и в бой придется вступить.

Колчак понимал, что устанет, как собака, что всем им придется нелегко, и что не так-то просто будет проскочить мимо японцев, но в успехе все равно не сомневался. В том, что человек способен преодолеть практически любые трудности его убедила еще северная экспедиция и все то, с чем они там столкнулись. Столкнулись и выполнили задачу. Так что и на нынешней войне все будет непросто, но и здесь они справятся.

Глава 16

Храбров, Харитонов и еще несколько офицеров находились на ходовом мостике и с немалой радостью наблюдали в бинокли, как впереди наконец-то проступает узкая темная полоска острова Русский. Тяжелый и даже рискованный в финальной своей стадии переход наконец-то подошел к концу. Крейсер резал волну на двадцати двух узлах, а где-то там, позади, позволив себя обмануть и не догоняя, их тщетно преследовал отряд адмирала Камимуры.

С Хиконодзё Камимурой, которого простые матросы по обычной привычке прозвали Кикиморой, Храбров был знаком еще с первого своего визита в Японию. Тогда тот не был адмиралом, и в отличии от Того, произвел смешанное впечатление. В Того, пусть тот и казался человеком закрытым, непонятным, чувствовался характер, честь самурая и стальной стержень. Камимура хорошо знал корабль и матчасть, но при этом в глаза бросались его амбиции и самоуверенность. Хотя, это могли быть лишь маски, которые носили и Того, и Камимура, в Азии подобное считалось в порядке вещей.

Последние двое суток непросто дались «Наследнику» и его экипажу. После приза в виде пулеметов Гочкисса корабль вместе с трофейным пароходом отправились дальше на норд, держась в сотне миль от побережья Японии и ведя так называемую крейсерскую войну. Сильный шторм порядочно потрепал крейсер и «Трики», но затем погода наладилась, а ситуация вновь стала штатной, рабочей. За короткие сроки были потоплены две неприятельские шхуны, три рыбацких джонки и транспорт с железнодорожным оборудованием — шпалами и рельсами. Еще раз удача улыбнулась, когда они захватили «Магнолию», следующую из Сан-Франциско и перевозящую внушительную партию солдатских сапог.

В своих восточных водах японцы не предполагали вражеских нападений и вели себя на удивление беспечно. Война здесь словно и не начиналась. «Наследнику» удалось воспользоваться фактором неожиданности. Успешные действия и стали тем, чего ждали от любого крейсера. Наконец-то он начал выполнять свою задачу. Являясь островным государством, Япония сильно зависела от морской торговли и потому всегда крайне щепетильно относилась к нападению на собственные транспортники. Три-четыре потопленных или захваченных парохода не могли обеспечить победу в войне. Данного результата не принесли бы и три десятка судов, но вот пятьдесят-шестьдесят потерянных кораблей точно бы заставили самураев крепко запаниковать. В те дни Храбров сильно пожалел, что повел себя великодушно и не стал трогать два первых судна, которые они задержали до встречи с везущим пулеметы «Трики». Их так же стоило потопить, высадив экипаж в шлюпки и отправив к ближайшему побережью. Но он не стал так делать, хотя зерно, кожа и лен вполне подпадали под параграфы морской контрабанды. Какое-то время каперанг сокрушался о допущенной ошибке, а затем махнул рукой и решил, что ничего уже не изменить, а трофеев на их век еще хватит. Больше он миндальничать не станет и заставит неприятеля пожалеть о развязывании войны.

Хотя, японцы занервничали и сейчас, уж очень сильно им не понравилось, что на восточном побережье безнаказанно действует наглый русский крейсер. «Наследника» заметили, опознали и передали по телеграфу все необходимые сведения. Хуже всего то, что эскадра адмирала Камимуры выдвинулась на охрану пролива Лаперуза — того самого, через который Храбров планировал проскочить к Владивостоку. Теперь данная задача стала невозможной, во всяком случае, с двумя тихоходными транспортниками.

Сангарским проливом идти было нельзя, тамошние берега усеивали многочисленные батареи, да и японцы могли подтянуть крейсер-другой в качестве прикрытия. Подобный риск мог выйти слишком дорого. Пришлось подниматься еще выше на север, огибая Хоккайдо и действуя по первоначальному, составленному еще в Порт-Артуре, плану.

Оставив остров Кунашир с левого борта и дойдя до северной точки Японии, моряки столкнулись с тем, что тащить за собой транспортники и дальше стало невозможно. Они существенно замедляли ход и висели тяжким грузом, превращая любой возможный бой в безынициативную охрану захваченных трофеев. Пришлось перетаскивать грузы с «Трики» и «Магнолии» на крейсер, благо большую часть угля уже благополучно сожгли и свободное место нашлось. Торговые экипажи посадили на шлюпки и отправили к берегу, а сами посудины потопили. Ночью 19 апреля «Наследник» на всех парах прошел пролив Лаперуза. Японская эскадра заметила его и попыталась остановить, но отстреливающийся крейсер проскочил мимо врагов, благо расстояние между берегами равнялось двадцати семи милям.

Японцы сумели пару раз попасть, поразив борт и вдребезги разбив одну из цистерн питьевой