Девушка, наконец, сдалась. Пробормотав вполголоса «Прощай!», развернулась и бегом ринулась прочь вслед за Бахом. Наш отряд изо всех сил мчался по туннелю. Дальше от этой проклятой Тимирязевской. Дальше от ее обитателей, все же доставших напоследок своих недругов.

– Замрите! Оружие на рельсы! Живо!

Снова слепящий свет прожекторов. Как же он мне надоел! Даже больше, чем грубые окрики и весьма негостеприимные встречи. Впрочем, сейчас я был согласен на что угодно – лишь бы не стреляли…

Все еще щурясь, я снял автомат с шеи и бросил на пол. Через пару мгновений туда же полетел пистолет. Следом раздался еще один «звяк», – кажется, Бах тоже расстался с «Калашом».

– А вы двое, что, рыжие?! – послышался крик с блокпоста, – а ну, шевелитесь! Или вам горячих пирожков выдать для ускорения? Это мы могем!

Кажется, это адресовано Васе и Марии…

– Приглушите свет чуток! – крикнул я как можно громче. – Сейчас все уладим!

Несколько томительных секунд ожидания. Затем стало чуть темнее. Я завертел головой по сторонам. В поле зрения попал Петров, стоящий в полной растерянности с «Багирой» в руке.

– Брось, живо – велел я. – У нас нет выбора, слышишь?

Юноша крепко сжал зубы, недовольно выдохнул воздух из ноздрей, но все же послушался приказа. Мария же словно вообще выпала из этого мира – застыла, как статуя, и не реагировала ни на свет, ни на голос. Ее пистолет так и остался в кобуре. Нахмурившись, я сам вытащил «Скиф» и кинул на шпалы рядом с автоматами. Карабин пришлось буквально вырывать из рук девушки.

– Ножи и гранаты тоже! Быстрее, мать вашу!

Пришлось разоружаться до конца. И только после того, как последний клинок был брошен наземь, раздался топот сапог. Из-за перегораживающих туннель мешков с песком показалось несколько людей.

– Ну, совсем охренели, сатанюги, – не сказал, а выплюнул слова маленький худой человечек со скривившимся от презрения лицом. – Бегают тут с пушками наперевес. Дмитровскую оттяпали, еще и сюда суетесь. Мрази долбанутые…

– Эй, остынь, друг! – я вскинул ладонь вверх. – Мы даже близко не сатанисты.

– Да-а-а? – абориген остановился прямо напротив меня и уставился в лицо, что смотрелось комично – рост у охранника едва достигал метра шестидесяти, и тот смотрел снизу вверх. Еще больше смешили черные маслянистые глазки из-под грязных черных волос и трясущиеся от нервоза пухлые губы дерзкого мужичонки.

– Там, на севере, никого нет, кроме ратманов и сатанюг! – заявил коротышка. – На крысов, вроде, не смахиваете. Да и не уходят они так далеко от своих нор. Значит, с Тимирязевской.

– Мы вообще не с этой ветки! – воскликнул я.

– Документы! – рявкнул савеловец.

– Какие еще документы? – вопрос поверг меня в ступор.

– Удостоверения личности! Кто, откуда, зачем приперлись?!

– Нету ничего, – растерянно пробормотал я. – До этого никто не спрашивал…

Лицо человечка расплылось в довольной щербатой улыбке. Но она тут же исчезла, и он вдруг повернулся к Баху.

– Что ты сказал? – воскликнул он, тыча пальцем в грудь бородачу.

– В жопе своей поищи бумаги, говорю, – пояснил солдат.

– Ах ты сука! – взвизгнул коротышка и с размаху треснул Баха кулаком в грудь.

Тот даже не поморщился, зато ответил таким смачным хуком, что наглый мужичок кубарем полетел на пол. Бородач не остановился на этом, а резко бросился к двум охранникам, нацелившим на него автоматы. Мгновенно оказавшись возле них, он ударил одного из савеловцев в живот и, когда охранник обмяк от удара, схватил и заслонился, словно щитом, от второго. Аборигену ничего не оставалось, как броситься врукопашную.

Я тоже времени не терял – вмиг подскочил к еще одному охраннику и, вцепившись в приклад его автомата, резко рванул на себя, затем пнул противника в колено. Ни в коем случае нельзя дать им схватиться за оружие! Краем глаза я заметил, как Василий, заслонив собой все еще находящуюся в оцепенении Марию, приготовился к бою. Только не с кем было – пятый охранник, совсем еще молодой парень, стоял с грудой поднятых с пола автоматов и растерянно взирал на дерущихся.

– Отставить! – внезапно раздался властный мужской голос со стороны блокпоста.

В этом голосе звучала такая силища, что драка тут же прекратилась. Тут же показался и сам кричавший – пожилой мужчина с сильным волевым лицом и немного раскосыми глазами. Судя по выправке и походке – явно бывший военный. Сразу стало ясно, кто тут главный… Рядом с ним шагали еще два охранника.

– Устроили тут… – хмыкнул командир савеловцев. И внезапно вновь поднеся ко рту громкоговоритель, крикнул в него: – А ну, смирно!!! РА-ЗАЙ-ТИСЬ!!!

Против своей воли я отпустил уже вырванный у охранника автомат. Аборигены же отпустили Баха, на котором до этого висели двое. В том числе и мужичонка, из-за которого все началось. Я не без удовлетворения заметил, что бородач помят гораздо меньше, чем савеловские мужики.

– Чечетов! – обратился раскосый мужчина к зачинщику драки. – Ты совсем уехал! У тебя, я вижу, руки чешутся. Так я их тебе мазью специальной помажу. Ее полно в наших клозетах!

– Но Эдуард Алексеевич! – воскликнул чернявый коротышка, у которого под скулой на глазах наливался огромный синячище. – Эти вот смеют утверждать, что не сатанюги.

– А я смею утверждать, что ты идиот! – последовал ответ. – Взгляни на них! Разве это тимирязевцы?!

Действительно, только полный недоумок мог бы сейчас разглядеть в пришлых людях – грязных, оборванных, уставших, шокированных недавней перестрелкой – поклонников Дьявола. Но Чечетов, походу, сомневался. Потому что пробормотал:

– Может быть…

Мужчина с рупором подошел ко мне и бесцеремонно закатал рукав моей куртки.

– Видишь татушку? – снова обратился он к подчиненному.

– Нет… – тихо сказал коротышка.

– А сразу не дано было посмотреть? Придурок… – прорычал командир. – Врезал бы тебе хорошенько, но, смотрю, уже до меня постарались. Неделю чистишь сортиры! Мухин, Скороходов, проводите-ка его на новый пост!

Тяжело дышащие после схватки с Бахом охранники увели понурого Чечетова. Эдуард Валентинович же снова воззрился на нас.

– Документы! – отчеканил он.

– Не имеем, – ответил я.

– Так, все ясно, – вздохнул мужчина. – Следуйте за мной!

Приглашение было настойчивым и рассмотрению явно не подлежало. Наш отряд тут же оказался окружен несколькими автоматчиками. На лицах людей застыло напряженно-злобное выражение, да и оружие у них в руках говорило само за себя.

– Шевелитесь! – прикрикнул один из часовых и грубо пихнул Марию стволом «Калаша». Меня словно огнем обожгло. Да как они смеют? Мы что, скотина какая-то? Но возмутиться вслух я не успел – меня самого ткнули так, что я еле удержался на ногах. Так и погнали нас – толкая и пихая всех четверых. Хорошо хоть не пинали. Удивительно, но Бах на сей раз даже не пытался сопротивляться…