– Типуну нельзя мзду брать. Он человек известный. Дорожит именем… Меня же никто не знает. Даже имени и того еще нет. И мне угощение взять незазорно. Тем более что Ворон у меня тоже может спросить: что видел, что слышал… Всё справедливо.

– Верно… – кивнул Чернота. – Хлопец прав. И много ты денег хочешь?

– Денег? – я равнодушно пожал плечами. – Кто говорит о деньгах? Деньги цену имеют и счет любят. Поди угадай – продешевил или, того хуже, лишнее стребовал и человека обидел? А вот услуга за услугу – это баш на баш. Справедливо и никто не внакладе. Я правильно рассуждаю?

– Говоришь, имени у тебя нет и никто о тебе не слышал? – с едва уловимой насмешливостью в голосе ответил Чернота. – Уверен, это ненадолго… Так какую услугу ты хочешь получить?

Вот это деловой разговор. А то устроили половецкие пляски и расшаркивание на ровном месте. «Я уступаю… Нет, я уступаю… Нет, я!» Тьфу…

– Нам завтра в город. А стражники не сильно любят чужаков при оружии и с пустыми руками. Нам бы парочку тюков с товаром… Подешевле, разумеется. Чтобы никто внакладе не остался, если их продать не удастся, а придется бросить. Понимаешь?

– Понимаю, – хохотнул Чернота. – И тюки такие, чтобы рукояти сабель и пистолей наружу не торчали? Типун – давно у тебя этот хлопец джурой ходит?

– Нет, – мотнул головою слегка обалдевший Семен. – Это По…

– Я не джура, а помощник кормщика… – я поспешил вклиниться, пока Типун сдуру не брякнул о Полупуде. Если Чернота имел зуб на Ворона, то вполне мог знать и о его вражде с побратимом. Поэтому ни за что не поверил бы, что Василий Полупуд в одной ватаге со своим заклятым врагом ужился. И вся наша легенда накрылась бы медным тазом, а то и могильной плитой.

– Да… – подтвердил Семен. – Помощник… кормщика он… типун мне на язык… ага…

– Ну что ж, у хорошего наставника и ученики не промах… Договорились, значит?

– Договорились, – безнадежно махнул рукой Типун. – А теперь – я пойду, прилягу. Жуть, как устал. Едва на ногах стою.

– А может, по чарке? Чтобы сны были слаще? – расщедрился «рыбак».

От такого предложения Типун отказаться не мог. Это только у запорожцев в походе сухой закон. А он был всего лишь кормщиком в разбойничьей ватаге. Еще и вдали от своего атамана.

– По чарке можно, – демонстративно потер он ладони. – Добрая горилка казаку всегда только на пользу.

– Любая выпивка полезна, если пить понемногу, – добавил я, ухмыляясь. – Даже если пить из ведра и до дна…

Шутка дошла не сразу, а потом Чернота и Типун громко рассмеялись.

– Зух… – похвалил «рыбак». – Не из бурсы сбежал, часом?

– Из нее, – вместо меня ответил Семен. – Иной раз, пока веслом не огребет, с места не сдвинется, философ. Ты это… Иди к нашим. Скажи, я все уладил и немного задержусь в гостях у «рыбака». И не ждите меня… Утром до рассвета подниму.

Я изобразил нечто среднее между уважительным поклоном и мотающим головою конем, заработал справедливый подзатыльник от «наставника» и ушел. Похоже, наша авантюра, обрастая изменениями и дополнениями, все же имела шансы на успех.

* * *

Может, из-за позднего времени, а может, по каким иным соображениям, но несмотря на изрядное количество лодок, праздношатающихся на берегу видно не было. То там тень мелькнет, на мгновение заслоняя отблеск костра, то в другом месте огонь полыхнет чуть ярче – значит, кто-то дровишек подбросил. А еще сопение и храп указывали, что рядом не призраки, а живые люди. Просто работа у них такая, что сами лишний раз глаза не мозолят и в дела других не лезут.

Олеся и Василий спали. Казак – прислонившись спиной к лодке, девушка – рядом, на его жупане. Но мои шаги услышали оба.

– Что так долго? Мы уже волноваться начали.

Полупуд промолчал, но тоже глядел вопросительно. Пришлось вкратце пересказать самое главное.

– Ну, вот и славно, – запорожец снова закрыл глаза. – Семен не вчера уродился. Справится… Спите.

– Василий, я бы покурил?.. – я присел рядом с казаком и говорил так, чтобы девушка не слышала. Рано еще посвящать ее во все тайны.

– Думаешь, стоит?

– Не знаю… Просто захотелось. Ну, а почему нет? Если что не так – никто не увидит. Ночь.

– Хорошо… Кури, коль приспичило. Я пригляжу.

Трубка еще только легла в ладонь, а на душе сразу стало так тепло и уютно, словно на минуточку оказался дома. Даже почудилось, что вокруг не ночная темень буерака, а стены квартиры. И отсвечивает не жар кострищ, а индикаторы на мониторе, плазме, удлинителях и выключателях…

Мотнул головой, отгоняя наваждение и закурил…

Белый полумесяц со звездой на красном полотнище размеренно покачивался на фоне притихшего неба, отражающего темно-синий цвет притихшего моря. Но не было в этом притворном спокойствии неги, наоборот – в тяжелом, как могильная плита, безмолвии ощущалась угроза, в которой каждый бывалый моряк узнает приметы надвигающегося шторма…

Капудан-ага[26], стоя на мостике, тревожно всматривался в небо, выглядывая в нем появление первых легких, почти прозрачных тучек, обычно бегущих впереди урагана. Надсмотрщик не жалел кнута, барабан выбивал дробь ускоренного темпа, несмотря на то что рабы уже и так из последних сил налегали на весла. И конечно же случилось неизбежное… несколько гребцов не выдержали такого напряжения и потеряли сознание. Брошенные ими весла повисли и попали под гребок сидящих впереди. Раздался треск… Остальные тоже сбились с ритма – и галера, еще мгновение тому, назад летящая, как стрела, стала стремительно терять ход и круто забирать в сторону, ложась бортом на воду.

– Свиньи! Проклятье на ваши головы! – заорал надсмотрщик и принялся еще сильнее нахлестывать рабов, но те уже ничего не соображали, только руками заслоняли головы. А если кто хватался за весло и пытался грести, то от этого все перепутывалось только хуже.

– Прекратить грести! Якуб-ага! Наведите порядок!

Десяток стражников бросились на помощь своему командиру.

– Да пошевеливайтесь, ради Аллаха! Иначе шторм нас настигнет…

Капудан-ага был опытным моряком, многие годы ходил под флагом Османской империи и сейчас недовольно морщился, глядя на нерасторопные действия помощника.

Что ни говори, а даже самому лучшему купеческому судну далеко до военных галер. А если экономить не только на невольниках, но и на команде – как это делает купец, чье судно он водил теперь, после того как получил ранение и потерял руку в одной из битв с маврами, – то и результат соответствующий. Если бы его команда была столь нерасторопной тогда, капитан лишился бы не только руки, но и головы.

Не желая смотреть на потуги помощника подготовить галеру к движению, капудан-ага сперва поглядел на свинцовое небо, к счастью, все еще чистое от туч, а потом опустил взгляд на море. Появление первых «барашков» на волнах тоже верная примета грядущего шторма. Но то, что турок увидел, было страшнее любого урагана… Словно возникнув из воздуха, к его судну неслось множество казацких «чаек». Не меньше дюжины… Хищных и стремительных, как выпад копья.