Сегодня уже общепризнано: рыбными ресурсами нужно управлять и их сохранять. И в силу обязательств России по морскому праву, по ряду соглашений между Россией и Норвегией, и на фоне накопленного опыта, просчитанного воздействия на запасы посредством четко регламентируемого промысла.

Управление рыбными ресурсами – это, упрощенно, выражение закономерностей экологии, биологии объектов лова в правовом регулировании. Нет такого регулирования – не сохраняются запасы. С другой стороны, нет регламентируемого промысла – запасы не воспроизводятся наилучшими темпами. Поэтому в интересах и России, и Норвегии совместно управлять запасами, регулировать рыболовство, и сохранять их. Особенно это касается рыбных запасов в Баренцевом море, включая и район Договора о Шпицбергене, где подавляющая их часть – общие для России и Норвегии, так как рыба границ не признает.

То есть, возвращаясь к вопросу журналиста, если в данном случае следствием и судом будет установлен факт нарушения капитаном судна «Электрон» действующих российских, международных правил рыболовства – будет и констатация правонарушения; если не будет, то капитан судна – не правонарушитель.

– А если бы капитана «Электрона» все же задержали в норвежской 200-мильной экономической зоне и судили бы по норвежским законам – наверняка нарушение правил рыболовства норвежский суд установил бы?

А. В.: Юристов ругают за крючкотворство, но они упрямо исповедуют терминологическую придирчивость. Вокруг архипелага Шпицберген нет «норвежской экономической зоны»; исключительная экономическая зона Норвегии существует только у материкового побережья Норвегии. Да, есть на норвежской (впрочем, не только на норвежской) карте 200-мильная рыбоохранная зона Шпицбергена – обозначена так же, как и 200-мильная исключительная экономическая зона у материкового побережья, что хорошо видно из первой карты. Но это норвежская интерпретация режима морских пространств Шпицбергена – интерпретация, мягко говоря, искажающая международное право. Но есть и другая карта, отражающая международно-правовую реальность, которую суд – любой, международный, российский, норвежский – обязан учитывать. Взгляните на вторую карту – она сложнее; но сложность в данном случае отражает существующую реальность.

– Да, обычному человеку эту мудреную карту без пояснений не разобрать…

А. В.: Поясним. Правовой режим Шпицбергена определен, как уже сказано, многосторонним Договором 1920 года, в котором участвуют Норвегия, Россия и еще без малого четыре десятка государств. По договору участники согласились с тем, что Норвегия будет осуществлять суверенитет над архипелагом – но четко прописали эти условия. Главное из них: граждане Норвегии, России, других государств – участников Договора допущены «на одинаковых условиях» к горному промыслу, к рыболовству, торговым операциям… Обозначены и пределы, где реализуется на этих условиях суверенитет Норвегии: а) суша; б) территориальные воды Шпицбергена, в то время – 3-х мильные. Все. Более – нигде.

– Как нигде? Обозначен же статьей 1 Договора район его действия: между меридианами 10° и 35° восточной долготы и между параллелями – 74° и 81° северной широты. Вот и на вашей карте этот район под цифрой 2 выглядит внушительно. Зашло судно в район действия Договора – и оказалось под суверенитетом Норвегии. Или не так?

А. В.: Не так. Район этот – только для того, чтобы не перечислять все острова и скалы, которые Договором отнесены к архипелагу Шпицберген. Еще раз подчеркну: суверенитет (то есть территориальное верховенство) Норвегии распространяется не на весь район действия Договора, обозначенный между 10° и 35° восточной долготы и 74° и 81° северной широты, а именно на эти острова и скалы, а также – на территориальные воды вокруг них. И не более.

– То есть в морских пространствах-«кусках» внутри района действия Договора, за пределами территориальных вод нет власти Норвегии, промысел свободен, как Бог на душу положил? Но практично ли вести его? Таким способом?

В. З.: В этих морских пространствах, или, как вы сказали, «кусках», промысел осуществляется не свободно, а на основе существующих мер и правил рыболовства, а в ряде случаев – на основе особых международных договоренностей. Но не это главное. Рыболовным судам необходимы перегрузка, стоянка, пополнение топливом и другим обслуживанием и т. д. И судовладельцы, в том числе российские, заинтересованы при этом осуществлять такие операции в территориальных водах на условиях Договора о Шпицбергене в юридической безопасности от произвола очередного чиновника Норвегии, как прибрежного здесь государства.

А коль скоро здесь нет 200-мильной исключительной экономической зоны – нет у прибрежного государства и прав препятствовать якорной стоянке иностранного судна, перегрузу и тому подобному и за пределами территориальных вод. Нет и прав требовать доклада капитана – об уловах, о грузе, о судне, об экипаже и т. п. Такие сведения могут быть доступны норвежским властям только на основе действующей договоренности с российскими властями. В настоящее время такой договоренности нет. А те договоренности, которые были в советское время достигнуты, сейчас последовательно разрушаются действиями – арестами российских судов норвежскими инспекторскими службами.

– И все же, капитаны российских судов ведут промысел в водах Шпицбергена «свободно» или по правилам рыболовства, установленным Россией и Норвегией? И кто их контролирует?

В. З.: Все капитаны обязаны вести промысел строго в соответствии с действующими и утвержденными Россией едиными правилами рыболовства для Баренцева моря, включая и район Договора о Шпицбергене. Основные элементы этих правил ранее были рекомендованы Смешанной советско (российско) – норвежской Комиссией по рыболовству. Они периодически этой же Комиссией рекомендуются к корректировке. Здесь действуют квоты на вылов, допустимый размер ячеи в тралах и размер рыб, схема ежедневной, декадной и месячной отчетности, особенности орудий лова, открытые, закрытые участки промысла, и т. д. Контроль за соблюдением правил рыболовства по устной договоренности могут осуществлять норвежские инспекторы. Должны вести контроль и российские инспекторы в отношении судов под своим флагом. Такой контроль может осуществляться и под флагом НЕАФК. В прошлом – в советское время – наши инспекторы постоянно были в составе специального «штаба промысла». В новое время они там почти не бывают по причине то ли забывчивости, то ли отсутствия достаточного финансирования. Как я уже сказал, согласно договоренностям советского периода норвежские инспекторы могут контролировать наши суда. Капитан, согласно инструкциям советского периода, которые никто не отменял, обязан принимать на борт норвежских инспекторов. При обнаружении нарушения они составляют акт, который наш капитан не подписывает и извещает об этом наши соответствующие органы. Но относительно задержания или ареста российских судов в районе Договора о Шпицбергене никаких в прошлом, да и сейчас, договоренностей с норвежскими властями никогда не было. И это объяснимо. Оно вытекает из непризнания нами правомерным введения 200-мильной рыбоохранной зоны.

– Но Договор о Шпицбергене писали в 1920 году, когда в мире не было 200-мильных исключительных экономических зон. Если бы они были, наверное, разрешили бы Норвегии установить такую зону, коль уж согласились с ее территориальным верховенством на суше. Так?