Находясь на грани сна и яви, я продолжал думать об этом, и вголову мне вдруг пришла совершенно безумная мысль: я должен обо всем рассказатьНики. Как только я вернусь домой, тут же выложу ему все без утайки – и о своемсне, и о том значении, которое он мог иметь… И мы все обсудим…

Я вздрогнул и открыл глаза. Во мне все еще оставалось нечточеловеческое, и потому я начал беспомощно оглядываться вокруг, а затем человекво мне заплакал, ибо демон был еще слишком юн, чтобы возобладать окончательно.Слезы душили меня, и, чтобы не разрыдаться в голос, я зажал руками рот.

Почему ты меня бросил, Магнус? Что же мне теперь делать икак жить дальше?

Подтянув к подбородку колени, я уткнулся в них головой, ипостепенно мысли мои стали проясняться.

Что ж, должно быть, это даже забавно – делать вид, что ты ив самом деле вампир, думал я, приятно носить такую чудесную одежду и перебиратьв сундуке сокровища. Но в действительности жить так невозможно. Нельзя питатьсяживыми существами! Даже если ты и вправду чудовище, ты все равно не можешь необладать сознанием, естественными для каждого чувствами… Добродетель и порок…добро и зло… нельзя жить без веры в… нельзя мириться с поступками, которые…Завтра ты… завтра ты… а, собственно, что завтра?..

Завтра ты станешь пить кровь. Разве не так?

В стоявшем рядом сундуке, словно угольки, сверкалидрагоценные камни и золотые вещи, а за оконной решеткой на фоне серых облаковрассыпались сиреневые искры огней далекого города. Какова же на вкус их кровь?Чем отличается горячая живая человеческая кровь от крови демона? Я невольнопровел языком по нёбу и острым клыкам во рту.

Подумай об этом, Убийца Волков!

Я медленно поднялся на ноги. Это оказалось легко, словнотело мое подчинялось чьей-то сильной воле. Взяв в руки связку ключей,прихваченную из внешней комнаты, я отправился осматривать остальную частьбашни.

Пустые комнаты. Зарешеченные окна. Великое и бесконечноепокрывало ночи, раскинутое над зубчатыми стенами. Вот все, что удалось мнеобнаружить наверху.

Но на нижнем этаже башни, как раз возле двери на лестницу,ведущую в подземную темницу, я увидел приготовленный просмоленный факел и внише рядом с ним трутницу. На пыльном полу я заметил следы. Когда я наконецподобрал нужный ключ, прекрасно смазанный замок легко открылся.

Я зажег факел и по узким выщербленным ступеням сталспускаться. Доносящийся откуда-то снизу запах заставлял меня морщиться ототвращения.

Мне был хорошо знаком этот запах, его можно былопочувствовать на любом парижском кладбище. У Невинных мучеников он был особенногустым и едким, но приходилось дышать этим нездоровым воздухом всякий раз, когданеобходимо было сделать покупки в тамошних лавчонках или обращаться к услугамписцов. Это был запах разлагающихся тел.

Поначалу мне едва не стало дурно, и я даже поднялся нанесколько ступенек обратно, но все же запах показался мне не слишком сильным. Ктому же аромат горящей смолы помогал перебороть отвращение.

Я стал спускаться дальше. Что ж, если там, внизу, лежатмертвецы, я не должен убегать от них.

Однако на первом подземном уровне я не обнаружил никакихтрупов. Здесь был только просторный холодный склеп, ржавые железные дверикоторого стояли распахнутыми настежь. Внутри я увидел три огромных каменныхсаркофага.

Все здесь очень напоминало расположенную выше комнатуМагнуса, только эта комнатка была значительно меньше. Такой же низкий сводчатыйпотолок, такой же грубо сложенный камин, зияющий в стене…

А все это могло означать лишь одно: когда-то здесь тожеспали вампиры. Кто станет устраивать камин в подземном склепе? Мне, во всякомслучае, такие чудаки неизвестны. А здесь имелись даже каменные скамьи.Саркофаги все как один были почти точными копиями того, который я уже видел, ина всех были высечены огромные фигуры.

Все вокруг, однако, покрывал толстый слой вековой пыли,отовсюду свисала паутина. Никаких сомнений в том, что здесь давно уже необитают вампиры. И все-таки мне это казалось странным. Куда же делись те, ктоспал в этих гробах? Сожгли они себя так же, как сжег себя Магнус, илипродолжают существовать в каких-либо иных местах?

Один за другим я открыл саркофаги. Но не увидел внутриничего, кроме пыли. Никаких признаков присутствия вампиров, никакихсвидетельств их существования.

Не обращая внимания на все усиливающийся запах разложения итлена, я продолжал спускаться по лестнице. Вскоре запах стал просто невыносимым.

Он явно шел из-под двери, которую я теперь отчетливо виделвнизу. Мне было трудно заставить себя идти вперед. Конечно, будь я смертным,этот запах был бы мне крайне неприятен, но то отвращение, которое я чувствовалсейчас, было во много раз сильнее. Я испытывал непреодолимое желание бежатькуда глаза глядят. Я остановился, чтобы перевести дыхание, а затем заставилсебя двинуться дальше. Мне очень хотелось узнать, что же делал там старыйдемон.

То, что я увидел, превзошло самые худшие мои опасения.

В расположенной глубоко под землей камере лежала гора труповв самых разных стадиях разложения – голые кости и гниющая плоть, кишащаячервями и насекомыми. Испуганные светом факела крысы бросились наутек в сторонулестницы, я чувствовал, как их тела и лапы скользили по мо– им ногам.Отвратительный запах вызывал у меня тошноту, в горле стоял ком.

И в то же время я не в силах был отвести взгляд от этой горымертвых тел. Я чувствовал, что должен увидеть и понять нечто очень важное. Язаметил, что все они были когда-то мужчинами, – об этом свидетельствовалиостатки их обуви и одежды. И у всех были точно такие же, как и у меня, светлыеволосы. Те, чьи черты лица еще можно было разглядеть, оказались молодымилюдьми, высокими и стройными. А тот, который, судя по всему, появился здесьпоследним и чье разлагающееся, растекающееся тело с протянутыми сквозь решеткуруками лежало теперь на полу, был поразительно похож на меня, и нас можно былобы принять за братьев.

Я словно в тумане шел вперед, пока наконец не коснулся носкомбашмака его головы. Опустив пониже факел, чтобы лучше рассмотреть лицо, я едване вскрикнул. Несмотря на облепивших мертвеца насекомых, я сумел увидеть, чтоглаза его были голубыми!

Я зашатался и в ужасе попятился. Мне вдруг показалось, чтоон сейчас вскочит и схватит меня за ноги. Наверное, это было вызвано тем, что яспоткнулся о тарелку с остатками испорченной пищи и о кувшин, которыйопрокинулся и разбился, отчего по полу растеклась отвратительная лужасвернувшегося и вонючего молока.

Я вдруг почувствовал сильную боль в груди, и изо рта у меняхлынула струя крови. Чтобы хоть немного прийти в себя, я вынужден был выскочитьза дверь.