и обижать не полезут. Поэтому ходит она, в чем удобно. Когда в простых белых платьях, а когда и в широких хлопковых штанах и рубахе с соломенной шляпой, которую купила на Канарах. Свои костюмы тоже не забыла, но обещала без пущей надобности не надевать.

Иногда я ловлю перемигивания морячков и разговоры, что «пока сестричка с нами, бури не страшны. Заговорит так, что целыми из ада выйдем». Сейчас она с Петровым осматривает матросов на предмет вшей, блох и прочей нечисти. Ей нравится помогать, но Сергей стесняется ее присутствия. И я это чувствую.

Применение шиповника дает хорошие результаты. Самочувствие в опытной группе даже лучше, чем среди пьющих хвойный экстракт. Лимоны хороши, но дорого стоят. А тут такая стратегическая замена. Доктор говорит, что будет, о чем доложить. Если можно местное сырье использовать, то это даст независимость от заграничных поставок.

Вода сохранилась прекрасно и после угольного фильтра почти не имеет привкуса. У нас с собой запас гипохлората натрия. Гаврилов ждет, когда сможем опробовать хлорирование на водах с южными гадами. Я думал прочитать лекцию по гигиене и поведению в тропиках, но и без меня прекрасно знают, что ноги надо два раза в день мыть теплой водой и меньше лезть купаться в местных реках. Офицеры даже привели в пример графа Толстого, который был в плавании с Беллинсгаузеном и пренебрег правилами. Ему врач удалил из — под кожи ног бесчисленное количество отложенных паразитами яиц.

Еще через три недели смотрящий крикнул, что видит землю. К Рио-де-Жанейро мы вышли довольно точно. Через три дня зашли в большую удобную бухту, в которой кораблей не меньше, чем в Портсмуте. Правда, военных не столько. Был французский фрегат, два английских корвета, четыре португальских флага, остальные двадцать флагов бразильских. И грузовые суда всех стран в великом множестве.

Мы вызвали лоцмана. Нас провели фарватером, и шлюп встал на рейде. Капитан доложил подплывшим в лодке чиновникам, что и как. Солнце упало за горизонт и без перехода наступила темнота. Мы любуемся южными созвездиями, смотрим на портовые огни и строим планы по походу в город.

На следующий день к нам на корабль пожаловал сам посол России в Бразилии, Георг Генрих фон Лангсдорф. Или по нашей моде Григорий Иванович. Между прочим, сам врач с приличным опытом, в том числе военным, выучивший язык во время работы в Португалии. По этому поводу устроили застолье из наших запасов.

За праздничным столом в кают-компании, когда все уже расслабились, я молча протянул ему бумагу, а потом, поймав легкий кивок, сжег на свече.

Григорий Иванович пригласил нас в свое имение для отдыха и более детального разговора. Поедут офицеры, кроме дежурного, специалисты, мы с Аленой и Игнатом. Сам уехал готовится к встрече А мы пошли осматривать город, пока люди отдыхают, а плавание под парусами — это тяжелая работа.

Мощеные улицы и улочки, совершенно европейские дома и католические церкви. Крики незнакомых птиц заставляют оглядываться. Лица европейские с примесью индейских. Негры в набедренных повязках бегают по бровке. Португальский, на мой слух, грубее испанского. Зашли в банк поменять деньги. В ходу рейсы, точнее, мильрейсы, потому что инфляция.

На рынке я узрел бананы и только сейчас понял, как соскучился по ним. Большие и маленькие, но желтых нет. Из знакомых маленькие красные. Я купил связку самых спелых. Банан легко оторвался. Привычное движение надломило шкурку у черенка. Насыщенный нежный вкус заставил зажмурился. «Это вкусно?» — недоверчиво спрашивает жена. В ответ я очищаю до половины банан и для нее. И только сейчас замечаю взгляд капитана и остальных.

— Не только вкусно, но и безопасно, — я пытаюсь уйти от объяснений, где я их пробовал и научился чистить, — как их увидел, сразу подумал, что паразиты под кожуру не заберутся. Стерильны сразу.

— Ну-ну, — кивнул Васильев, принимая от меня фрукт на пробу. А за ним оценили и все остальные.

Сходили мы и на невольничий рынок. Множество разноцветного народа, шум, гам, крики. Как раз разгрузились несколько бортов из Африки. Петров переводит реплики торговцев. Да и капитан, опытный человек, комментирует. Он уже здесь бывал.

Все внимание покупателей свежему товару. Индейцы тоже стоят, понурив голову, но к ним сейчас не подходят. Черная и голая масса разводится по рядам и навесам. Говорят, что когда рабы отдохнут и придут в себя, будут стоить дороже. Но и так недешевые. В среднем, около тысячи рублей на наши деньги. Женщины, понятно, дороже. Они могут производить новых рабов. Наверное, в каком-то таком порту Робинзон Крузо продал своего друга, мальчика Ксури, с которым бежал из турецкого плена. И отсюда отправлялся он в плавание к берегам Гвинеи за черным товаром, в ходе которого попал на необитаемый остров. Англосаксы, они такие. Да и наши не лучше.

Надсмотрщики расхваливают товар и пинают рабов, чтобы танцевали. «Мол, смотрите, какие резвые. Столько времени в цепях, в океане, а все нипочем. Представляете, как работать будут!» И несчастные негры пляшут из последних сил. Кроме одного.

Здоровый негр, весь в красных ссадинах, лежал под навесом. Цепи на шее, руках и ногах. Видно, что он бит всю дорогу. Все его выражение выдает бунтаря. Очевидно, его не утопили только потому, что надеялись взять денег за крепкое телосложение. Закупка в Африке по двадцать-тридцать долларов Соединенных колоний, которые год назад получили полновесное золотое обеспечение. А продажа в среднем за восемьсот. Выгодное дело.

Старые латифундеры рядом ворчат, что негр пошел нынче не тот и сильно подорожал в этом году. Вот были времена, когда сами возили. Тогда был товар! Куда катится мир? Но этого никто даже не смотрел. Качали головами и отходили. При нас он рыкнул на пнувшего его охранника. Меня же привлек взгляд. Человек не сдался. Был готов умереть, но не встал на колени в своем сознании.

Я приценился. Денег с собой достаточно. Запросили эквивалент полутора тысяч долларов.

— Зачем тебе негр? — удивился Петров, — за такие деньги пятерых у нас купишь.

— Пока не знаю. Чутье говорит, что надо. Переведи, что это очень много за собственного убийцу, который свернет ночью голову.

— Отвечает, что можно усмирить. А мышцы никуда не денутся.

— Вот пусть и усмиряет.

Мы сторговали за восемьсот долларов. Я отсчитал деньги, мне вручили цепь с рабом и ключ от кандалов. Негр смотрел на меня яростно и вызывающе. Игнат даже положил руку на рукоять кинжала. «Не надо» — тихо бросил я. Конец цепи упал на землю. Знаками я позвал его за собой. Негр сел.