Карин показалось забавным то, как Ханна назвала Андерса. При всех его достоинствах молодостью он точно не отличался.

– Я очень люблю его, – сказала она. – Но это не так легко. Он старше меня, и мы как бы топчемся на месте в наших отношениях, хотя им далеко не один день. У меня такое ощущение, словно он не спешит что-то менять. Пожалуй, неосознанно… По его словам, он тоже любит меня, но не проявляет инициативы, чтобы мы съехались.

– А ты сама этого хочешь?

– Да, хочу.

Странно, как легко ей было разговаривать с Ханной. Карин имела не так много подруг, и дочь стала для нее одной из них и одновременно частью ее семьи. С Ханной она чувствовала себя настолько непринужденно, что спокойно обсуждала с ней вещи, о каких даже вряд ли заикнулась бы в разговорах с другими.

– Как вкусно было, кстати, – похвалила она завтрак.

– Забавно, что тебе понравилось, – улыбнулась Ханна так, что открылась милая щелка между ее передними зубами.

– Хватит уже говорить только обо мне, – продолжила Карин и запила еду лимонной водой, которую Ханна налила ей из синего стеклянного кувшина. – Как у тебя с Габриэлой?

– Все нормально, – сказала Ханна. – Но у нас очень много дел, и мы едва успеваем общаться. Скоро я уезжаю в Мозамбик, и мы не увидимся целых шесть недель. Но, пожалуй, у таких пауз есть свои плюсы. Не успеваешь по-настоящему устать друг от друга…

У Карин возникло ощущение, что дочь не совсем искренна относительно их отношений.

– Я порой бываю невыносимой, – призналась Ханна неожиданно.

Карин внимательно изучала лицо дочери и ждала продолжения.

Но та, казалось, пожалела о своих словах. Она покачала головой как бы в знак недовольства собой.

– В любом случае поехать в Африку здорово, – сказала она. – Я жду этого с нетерпением. Мы будем строить новый центр реабилитации женщин, ставших жертвами насилия. Это по-настоящему необходимо. Я так рада, что мне представилась возможность помочь.

Ханна улыбнулась, и Карин нежно коснулась ее руки.

– Я горжусь тобой, – сказала она с теплотой в голосе.

– Спасибо, мама, – ответила Ханна, и Карин не смогла сдержаться и заплакала.

Ханна мгновенно поднялась со стула, обошла стол и заключила мать в объятия.

– Успокойся, успокойся, – утешала она Карин, гладя по голове.

– Извини, – сказала Карин дрожащим голосом и попыталась взять себя в руки. – Столько всего навалилось в последнее время. Я чувствую себя такой неуверенной, так неспокойно на душе.

– Почему? Что-то не так с Андерсом?

– Да, он такой странный в последнее время. Рассеянный, словно решил пойти на попятную в наших отношениях.

– Наверняка нет, – заверила Ханна излишне оптимистично. – Подумай о том, что последние годы принесли ему массу потрясений. Развод, дети уехали с острова, несчастный случай со смертельным исходом на Гран-Канариа, в чем он винит себя, его самого пытались убить… Много всего случилось. Нет ничего странного в том, что он не в состоянии на сто процентов отдаться личным отношениям.

Карин вытерла слезы и подняла глаза на дочь. Редко та смотрела на вещи с такой точки зрения, потому что сама ненавидела мужчин.

– Ты конечно же права. Я, пожалуй, преувеличиваю. Форсирую события и воображаю массу всего негативного. У меня есть привычка делать из мухи слона.

– Тебе не стоит спешить. Оставь его в покое. Не дави на него, это вызовет обратный эффект. Дай ему передышку. – Ханна бросила взгляд на часы. – Мне надо привести себя в порядок и отправляться на работу. Но мы увидимся вечером? Я зарезервировала столик в новом ресторане, открывшемся по соседству. Только вегетарианская еда! Представляешь? Просто идеально!

Карин чувствовала себя немного лучше после того, как облегчила душу.

Пусть даже новая информация о вечернем вегитерианском ужине не слишком благотворно на нее подействовала.

Я снова вижу, как Готланд исчезает подо мной в летней туманной дымке. Кажется, остров машет своими зелеными полями и белыми сложенными из известняка домами с красными крышами, прощаясь со мной. Море сверкает, переливаясь всеми цветами радуги, и несколько яхт выглядят маленькими белыми точками внизу. Я наклоняю голову к иллюминатору и жадно глотаю ртом воздух, стараясь справиться с перепадом давления, из-за которого мои уши словно закрыты крышками. Прекрасно уехать на неделю, особенно когда на острове полным ходом продолжается расследование убийства. Я боюсь, что полиция начнет подбираться ко мне, найдет какой-то след. В любом случае, гораздо легче на душе, когда меня и домашнюю охоту за убийцей разделяет приличное расстояние.

Тонкая завеса из облаков скрывает небо подо мной. Это означает, что будет хорошая погода, как мне в свое время объяснили. В салоне жарко, и я немного потею. Утром приняла душ, и все равно одежда слегка прилипает к телу.

К счастью, подходит стюардесса со стаканом воды.

Я залпом опустошаю его.

Стокгольм такой же шумный, каким я его помню. Я сажусь в автобус, курсирующий между аэропортом и городом, вижу, как торговые центры и промышленные районы проплывают за окном. Движение интенсивное, машины мчатся быстро, и хватает водителей, которые постоянно меняют полосы, пытаясь выиграть несколько секунд. От Центрального вокзала ходит электричка до южных пригородов, и подруга дала мне точные инструкции, как идти от станции.

Мне удается найти ее жилище без проблем. Впервые я у нее в гостях в этой квартире. По пути таращусь по сторонам на многоквартирные дома, припаркованные автомобили, асфальтированные дороги и игровые площадки, забитые веселящимися детьми и родителями с колясками. Какой-то юнец стоит, прислонясь к стене, и курит. Несмотря на жаркий день, он одет в джинсы и кенгуруху. Парень одаривает меня настороженным взглядом, словно я вторглась на его территорию. Даже такие сопляки стараются обозначать границы своих владений.

Я поднимаюсь по лестнице и звоню. Сразу же слышу шаги за дверью, и меня почти без промедления впускают внутрь.

– Привет, как приятно тебя видеть! Наконец нам удалось встретиться снова.

Мы обнимаемся и хлопаем друг друга по плечам.

– Да, боже, – говорю я. – Сколько же лет прошло?

– Три-четыре года… Я не знаю.

Мы проходим дальше в квартиру, на ходу разговаривая, подруга показывает мне комнаты. В гостиной большие окна и балкон, через который внутрь долетают запахи цветов и растений. Посередине комнаты стоит просторный бежевый диван с пестрыми подушками. Белый полированный придиванный столик завален журналами, соседствующими с маленькими низкими стеклянными подсвечниками. На полу лежит толстый серый ковер, а стены украшены черно-белыми афишами в рамах.

– Как красиво у тебя, – говорю я одобрительно.

– Спасибо.