Мне предстоит ночевать в кабинете. Это тесная комната, где помимо диван-кровати стоит письменный стол с компьютером и висят книжные полки.

– Надеюсь, царящий здесь беспорядок не доставит тебе проблем.

– Все нормально, – отвечаю я. – Буду спать как дитя.

После обеда я остаюсь в квартире одна. Подруга работает в больнице, и у нее дежурство. Ничего не поделаешь. Пожалуй, даже неплохо немного побыть в тишине и покое. В последнее время мне приходится напрягаться, близко общаясь с другими людьми. Как будто я постоянно исполняю роль на сцене. Все не взаправду. Сначала я планировала провести вечер перед телевизором, но неугомонный характер дает о себе знать и не оставляет мне выбора. Отправляюсь на прогулку. В последние дни меня одолевает страсть, которой все труднее сопротивляться. Картины случившегося раз за разом настойчиво всплывают в моей памяти и отказываются исчезать, несмотря на все старания. Детали становятся четче, словно пытаются гипнотизировать меня. Я возвращаюсь в происшедшее, снова переживаю каждую секунду. Оно навсегда наложило на меня отпечаток, но этого оказалось недостаточно. Мне требуется больше. Это зависимость? Опьяняющее ощущение в любом случае. Поскольку я властвовала. Когда мне наконец представилась такая возможность, все кусочки мозаики, казалось, встали на свои места. Я вкусила сладость победы. Купалась в ощущении неимоверного счастья.

Моя сила удивила меня. В такие способности я и поверить не могла. Меня переполняет собственная решительность. И я не собираюсь отступать. Но это, пожалуй, уже не я. Кто-то другой, вырвавшийся на свободу, с кем уже не совладать. Обладающий неимоверной силой и властью. И правом решать, кому жить, а кому умереть.

Я извлекаю содержимое моего пакета. Ласкаю кончиками пальцев гладкую кожу, холодную сталь. Предметы, сейчас лежащие передо мной, красивы и практичны. Они обладают собственной эстетикой, сразу дают понять, кто раб, а кто господин.

Мне это нравится.

После утренней встречи с Лине Кнутас помчался на работу чуть ли не бегом. Возвращение к реальности из сказки, в которой они вдвоем сидели в кровати и пили кофе и апельсиновый сок, ели омлет и жареные хлебцы, стало делом нелегким. Именно так это сейчас ощущалось, и теперь уже казалось неизбежным, как бы предопределенным заранее, что все закончится именно таким образом. Они обязательно должны были оказаться в постели.

Совещание руководства расследованием получилось скомканным. Многие торопились как можно быстрее завершить в этот день работу, чтобы подготовиться к Янову дню. Позвонила судмедэксперт и сообщила о завершении вскрытия тела Хенрика Дальмана. Удалось обнаружить, что сломана подъязычная кость, а также имеются многочисленные кровоизлияния на шее. Это подтверждало, что жертва подверглась внешнему воздействию, а значит, уж точно не довела себя до смерти собственноручно. И теперь ответ на вопрос, шла ли речь об убийстве или причинении смерти по неосторожности, не вызывал сомнений. Кнутас решил попросить Карин собрать больше информации о недавнем посещении Дальманом клуба любителей жесткого секса, членом которого он состоял, если она уже все равно находилась в столице. Он звонил ей несколько раз, но она не ответила. Неужели почувствовала, чем он недавно занимался в отеле? Однако данная мысль показалась ему невероятной, и он быстро прогнал ее. Знал о планах Карин встретиться с дочерью утром, поэтому оставил ее в покое и решил позвонить позднее.

Он улизнул в свой кабинет сразу после совещания и демонстративно закрыл за собой дверь. Часы показывали четверть двенадцатого. Скоро ему предстояло отправляться в дорогу. Он пообещал отвезти Лине в аэропорт. Кнутас достал ее старую фотографию, спрятанную у него в ящике бюро. Она улыбалась ему, и веснушки яркими пятнышками проступили на лице, словно позолоченные сиянием ее улыбки. На ней было цветастое платье. Она предпочитала яркие наряды и этим тоже отличалась от Карин. Они выглядели антиподами. С какой стороны ни посмотри.

Мысли о Лине все чаще посещали его в последние дни. Ее отъезд стал для него в равной мере облегчением и проблемой. Отчасти оставалось только радоваться, что она исчезнет из его близкого окружения. Он надеялся, что сможет сосредоточиться на работе и Карин. Она интересовалась, конечно, что с ним происходит. Когда они расставались в аэропорту ранее тем же утром, она была как никогда нежна с ним. Собиралась отсутствовать всего сутки, потом они планировали вместе провести Янов день на природе в Ликерсхамне, но она сказала с неподдельной грустью в голосе, что будет скучать по нему. Кнутас не сумел заставить себя ответить так страстно, как хотел. Пожалуй, ему удастся стать спокойнее, когда Лине уберется отсюда. И при этом его сердце защемило, когда он представил, как она поднимается на борт самолета, который доставит ее назад в Копенгаген. Казалось, Готланд сразу же лишится чего-то важного. Во всяком случае, он точно понесет утрату. Сердце станет пустым. Неужели он будет так тосковать по ней до конца своей жизни? Неужели это никогда не закончится?

Лине собиралась улететь сразу после обеда, и они решили, что Кнутас заберет ее у Гуте около полудня, чтобы они успели попить кофе в аэропорту, как обычно делали. Само собой, она могла взять такси, но Кнутасу было приятно осознавать, что ей захотелось воспользоваться его услугами.

Лине уже стояла перед отелем с черной дорожной сумкой у ног, и волосы развевались вокруг ее головы. Она замахала рукой, увидев его машину.

– Ах, как мило с твоей стороны, что ты нашел для меня время! – воскликнула она, когда он убирал ее вещи в багажник, машинально поцеловала его в щеку и радостно улыбнулась.

– С удовольствием отвезу тебя, – сказал он, смутившись, и позволил себе провести пальцами по ее щеке.

Казалось, этот мимолетный поцелуй оставил горячее пятно на его коже, и жар от него распространился по всему телу, заставив резко подскочить пульс.

Автомобиль запрыгал по булыжному покрытию, сея панику среди пешеходов и вынуждая их шарахаться в разные стороны. Проезд транспорта на узких улочках центральной части Висбю был запрещен, но Кнутас позволял себе порой нарушать местные постановления подобного рода, прекрасно осознавая, что тем самым он, как полицейский, подает не лучший пример. Сейчас Кнутас очень медленно двигался вперед. Какой-то пожилой мужчина зло посмотрел на него и показал на знак «Проезд запрещен».

– Да, да, – пробормотал Кнутас. – Я знаю, что нельзя здесь ездить.

– Но ты же делаешь это ради меня, – довольно прощебетала Лине. – Тебе же известно, как я люблю разъезжать на машине в центре города. Создается ощущение, словно смотришь на него другими глазами.

Наконец ему удалось выбраться из узких переулков, проехать через Северные ворота и оказаться на шоссе, ведущем к аэропорту. Во второй раз за день.

Лине опустила окно и откинулась на спинку сиденья. Воздух был свежий. Недавно прошел легкий дождь, и ноздри Кнутаса улавливали запах мокрого асфальта.

– Мы же успеем попить кофе? – поинтересовалась Лине. – Как всегда делали прежде.

– Само собой, – ответил он.