Киваю и веду ее в ближайшее кафе «Barra Mar», где уже и ужинал, и обедал. У них готовый буфет с интересной системой: еду взвешивают, и вы платите только за то, что сами себе положили. Помню: там было отличное ассорти из морепродуктов.

Увидев, куда мы приближаемся, Кира притормаживает.

– Что не так?

С ней недоразумения возникают на ровном месте, и я боюсь предположить, что на этот раз.

Она растерянно смотрит в сторону, потом встряхивает головой и бормочет:

– Все в порядке.

Входим, оцениваю свободные места и пересекаюсь со странным взглядом официанта за стойкой у бара.

Поворачиваюсь к Кире, на которую он пялится, а она делает вид, что ничего не замечает, и разглядывает пол под ногами.

– Почему он на тебя так таращится?

Девушка не спрашивает кто и, не отлипая от пола, бубнит:

– Понравилась, значит. Я, если ты не заметил, красивая!

Понимаю: что-то скрывает, но если не хочет делиться, то лезть ей в душу я не намерен. Захочет – расскажет.

– Заметил.

Направляемся к столику, оставляем вещи и идем к буфету. С полными тарелками возвращаемся и приступаем к еде.

– Никита, – тянет мое имя спустя время.             

Поднимаю голову. Кира смотрит на меня, но не продолжает, скорее всего, думает, с чего начать. Я заметил, что она то и дело искоса поглядывала на чувака за стойкой, или бросала задумчивые взгляды на меня.

Улыбаюсь.

– Говори. Я не кусаюсь.

Слегка растягивает губы и выдыхает:

– Давай съездим в Авейру.

Это совсем не то, что я надеялся услышать, но, чтобы у нее было хорошее настроение, я готов ей пообещать вагон и маленькую тележку.

– Ладно. Когда ты хочешь?

– Завтра.

– Хорошо.

Она улыбается шире. Видно, боялась, что я съязвлю что-нибудь про этот город или откажу. Странно. Я, конечно, часто говорю то, что думаю, не завуалировав слова красивыми обертками, и иногда шокирую людей этим, но ни разу не отказывал ей в услугах извозчика.

Мы доедаем рыбу на гриле с овощами, бифана на хлебе. Я заказываю дополнительные десерты, и сытые выходим на улицу.

– Давай еще поплаваем.

Буравлю ее взглядом. Мне кажется, или Кира специально оттягивает время, чтобы не оставаться со мной наедине. Ладно, хотя бы в океане ее опять полапаю.

– Пойдем, – не слишком радостно соглашаюсь я. – Надеюсь: мы сильно не сгорим под дневным солнцем.

Не обращает внимание на мою реплику и поворачивает в сторону пляжа.

После смелых забав в воде, от которых в прохладе Атлантического океана от нас валит пар, после лежания на подстилке и моего нахального заигрывания недотрога наконец сдается и соглашается пойти домой.

Едва оказываемся в квартире, Кира в одно мгновение исчезает в ванной и пропадает там не менее двадцати минут. Уже хочу идти узнавать: не утонула ли она в душе, но девчонка появляется сама и прячется в комнате.

Принимаю водные процедуры следом и демонстративно выхожу в одном полотенце на бедрах. Наши взгляды пересекаются, малышка вспыхивает и загипнотизированно смотрит, как я приближаюсь.

Через несколько шагов оказываюсь напротив и ощущаю ее горячее дыхание на плече. Меня сразу накрывает. Одной рукой притягиваю Киру к себе, другой задираю ее подбородок. Скольжу от растерянного взгляда вниз к приоткрытым губам и тут же жадно целую ее, вкладывая в это действие все желание, что скопилось за сегодняшний день. Она сначала робко, потом смелее отвечает мне, и я, не отрываясь от губ девушки, скольжу ладонью по нежной коже и забираюсь все выше под футболку. Но едва мои пальцы касаются ее груди, Кира напрягается и отстраняется от меня.

Вопросительно смотрю.

– Давай не сегодня…

Тут же отводит глаза, как нашкодившая кошка, и пытается отойти. Не отпускаю. Держу за плечи.

– Почему?!

– Голова болит. Наверно, все-таки на солнце перегрелась.

Сканирую ее лицо и как-то не особо верю.

– Врешь.

Указывает головой на полупустой стакан воды на ее тумбочке.

– Только что таблетку выпила.

Сказать нечего, но на душе скверный осадок. Такое ощущение, что со мной играют, как с глупым щенком. Неприятно.

Беру домашние вещи и ухожу из комнаты. Включаю телек и, на автомате щелкая каналами, пытаюсь унять раздражение, но оно скопилось не за один день и превратилось в большой неприятный сгусток, от которого просто так не избавиться.

Ближе к вечеру понимаю, что мне надо обязательно выйти и проветриться, заодно где-нибудь поужинать, и с этими мыслями тихо захожу в комнату.

Кира, свернувшись калачиком, лежит на своей половине кровати. Услышав меня, поворачивается и начинает наблюдать за моими действиями.

– Ты куда? – спрашивает, когда видит, что я переодеваюсь.

– Погуляю.

Через пару секунд звенящей тишины звучит ультиматумом:

– Если ты уйдешь, то я тоже куда-нибудь пойду!

– А как же твоя голова?

Молчит и я кидаю ей:

– Иди! Ты же не прыгаешь в койку к первому встречному – значит, волноваться мне не стоит, что ты попадешь в передрягу.

– А ты?

– А я голодный.

Выхожу еще больше раздраженный. Что это за детский сад?! И от себя боится отпустить на шаг и к себе не подпускает по-настоящему.

Не помню, как дохожу до маяка и иду по длинному каменному волнорезу в глубь океана. Ветер выдувает из головы все мысли, давая мне передышку от анализа происходящего и возможность просто отдохнуть.

Пристраиваюсь на одном из валунов и заторможенно смотрю, как волны врезаются в наваленные рядом камни и с шумом разбиваются, окатывая своими брызгами меня и ближайшее пространство. Освежает. Чувствую себя одним из них. Таким же тяжелым и безрадостным.

Возвращаюсь в действительность, когда начинаю замерзать. Встаю, выбираюсь на дорогу и  направляюсь обратно, чувствуя, что уже не просто хочу есть, а умираю от голода.

Захожу в первое попавшееся заведение, где кормят, заказываю первое приглянувшееся блюдо и, автоматически жуя еду, думаю о Кире. Сейчас, когда злость поутихла, появился страх, что из вредности несносная девчонка ушла искать приключений себе на задницу, и от этих мыслей начинаю быстрее расправляться с пищей, чтобы скорее оказаться в квартире и узнать: не оправданы ли мои опасения.

По улице к дому иду быстрым шагом, по лестнице перемещаюсь бегом. Перевожу дыхание у двери и вхожу. Меня встречает тишина. Стараясь не шуметь, шагаю по коридору в спальню. Вглядываюсь. Спит. Но вместо того, чтобы вздохнуть с облегчением оттого, что она дома, я ощущаю противное раздирающее душу чувство ненужности. Кира преспокойно легла спать и не стала меня дожидаться. Видно, ее действительно притягивает ко мне исключительно примитивное желание, которое она, кстати, всеми силами пытается обуздать.