– Выход из физического тела не всегда бывает комфортным и легким, иногда обстоятельства требуют довольно болезненных и драматичных решений – например, как вот это, с грузовиком. Или как сейчас, с отказом прекратить работу над технологией, которая потенциально может уничтожить человечество.

Савва помолчал немного и продолжил:

– Я чувствую себя немного виноватым за то, что пришлось вводить вас в заблуждение – главным образом представляя себя самого жертвой манипуляций.

– Так оно и есть, Савва Гаврилович, – сказал я. – Что бы она ни говорила, что бы ты ни придумал себе – так и есть.

– Это вопрос веры, – ответил Савва. – У нас с вами она разная.

– Какая вера, Савва Гаврилович, ты же ученый…

Он засмеялся, негромко и с удовольствием. Так смеются совершенно счастливые люди.

– А при чем тут наука? Знаете, я не являюсь сторонником научного детерминизма и не считаю, что наука способна полностью объяснить мир. Думать так – все равно, что считать, будто пейзаж Айвазовского или Куинджи можно исчерпывающе описать при помощи химического анализа холста и красок. А во-вторых, наука никогда не была моим выбором. Это был выбор мамы, а у меня просто неплохо получалось заниматься математикой. Честно говоря, подростком я думал о том, чтобы бросить и математику, и физику, а сосредоточиться на астрономии, скажем, а может, и вовсе стать путешественником, или писателем, или спортсменом – в жизни столько всего интересного!

– Что ж не стал?

– У меня появилась цель, своя собственная, для того чтобы продолжить научные занятия. Понимаете, когда Яна сказала мне тогда, что ей скоро нужно будет отправляться обратно…

Я схватился за голову.

– …и действительно исчезла, я решил, что не буду, не могу просто ждать ее возвращения, что должен сам найти способ улететь к ней, хотя, конечно, «улететь» тут не более чем условность для обозначения того, чтобы достичь суперкластера в созвездии Часов. Конечно, сейчас это звучит очень наивно, но тогда я действительно хотел найти способ такого путешествия по Вселенной, который позволил бы обойти ограничения классической физики пространства и времени. Если хотите знать, то мое первое письмо академику Пряныгину было именно об этом: я рассказал о своей цели и привел некоторые расчеты того, как, по моему мнению, можно было ее достичь. И знаете что? Он меня поддержал. Сказал, чтобы я не останавливался и тогда непременно найду то, что ищу. Так и вышло, как видите. Когда Яна впервые связалась со мной в «эфире», я сразу узнал ее, но боялся поверить в это; а она не сразу открылась потому, что не знала, готов ли я буду принять ее вновь и поверить в ее возвращение. Я оказался готов.

Он улыбнулся и погладил Яну по руке.

– Вначале мы действительно планировали просто уничтожить все материалы по проекту универсальной бинарной волны, я должен был расписаться в невозможности выполнить необходимые расчеты, а потом, когда ситуация успокоится, вместе с Яной и с мамой уехать куда-нибудь подальше, не обязательно за границу, может быть, на Дальний Восток или на Алтай… Но, к сожалению, сначала Женя осложнил ситуацию, потом вмешались вот они, – Савва ткнул пальцем в сторону Иф Штеллай, – и нам пришлось бежать.

– Чтобы передать технологию УБВ тем, кто точно использует ее для развязывания последней войны, – сказал я.

– Я вам не верю, – спокойно ответил Ильинский. – И вам не верю, – он повернулся к машгиаху. – Не говоря уже про вас, Стелла. Но я прошу, чтобы все поверили мне: либо вы оставляете Яну в покое, либо я буду искать и, поверьте, найду способы сделать так, чтобы универсальную бинарную волну получили самые воинственные и бесчеловечные силы в мире. Мне будет очень, очень жаль если из-за такого решения погибнут люди, как жаль мне несчастную Галю, и моего друга Женьку Гуревича, и этих добрых людей из дома на Лесном, и вас, Виктор, но для меня это вопрос приоритетов и смыслов. Смысла жизни, если угодно.

Теперь все взгляды были обращены на машгиаха. Он полистал книжку, подергал себя за вихор на макушке и наконец произнес:

– Ишим Янай Элохим Меген получит срок заточения в теле, равный одной человеческой жизни, за использование дубликатов-хетэк. Она проведет его рядом с Саввой Ильинским, лишенная всех сил и возможностей элохим, включая доступ к Сфере вероятности, выходу в масах и использованию средств связи. Савва Ильинский, безусловно, прекратит всякую научную деятельность, связанную с военным практическим применением. В случае нарушения этого условия мы пересмотрим решение в отношении Ишим Янай Элохим Меген. Устраивает такой вариант?

– Вполне, – спокойно кивнул Савва.

– Я тысячу раз прошу меня извинить, – заговорила вдруг Стелла, – но позволю себе заметить почтеннейшему машгиаху, что у поименованного Саввы Ильинского никак не выйдет бросить работу над оборонными проектами. Потому что у нас не получится так откатить сценарий назад, чтобы он оказался вне зоны внимания Министерства обороны и КГБ. Да и их коллег из других государств тоже. Рано или поздно, но кто-нибудь из них вынудит его к сотрудничеству, не в рамках УБВ, так по какому-нибудь другому проекту, а учитывая способности означенного Ильинского, он из всего, к чему прикоснется, может сделать средство массового истребления, будто какой-то милитаристский Мидас поневоле. Благодаря Янай он на протяжении двух десятков лет формировался как источник таких знаний и навыков, что стал опаснее всего мирового ядерного запаса вместе взятого. И если на судьбу Янай мне глубоко наплевать, то подарить вдруг команде элохим преимущество в виде мировой войны, мора или техногенного катаклизма я не хочу. Надо придумать решение. Как-то так сделать, чтобы он одновременно и работал под контролем силовых структур, и опасности не представлял. Тот еще ребус.

– И вот для разгадки этого ребуса мы и пригласили сюда еще одного гостя! – объявил машгиах и повернулся к старухе: – Бабуля!

Старуха воззрилась на входную дверь. Деревянные створки дрогнули и распахнулись, с треском врезавшись в стены. На пороге стоял Кардинал и щурился, как человек внезапно разбуженный и вырванный из полумрака на свет. Без своего привычного лоска превосходства и вальяжной харизмы загадочного и влиятельного агента спецслужб он словно сбросил лет пять или десять, и я только сейчас понял, что мы с ним почти ровесники. Вероятно, грозная роцеах выхватила его из автомобиля, где ему следовало, согласно нашим договоренностям, дожидаться сигнала, и это кого угодно выбило бы из колеи, однако Кардинал быстро взял себя в руки, поправил галстук и шагнул через порог.

– Добрый вечер! – Голос его почти не дрожал. – Виктор, Савва, Яна…а вы, если не ошибаюсь?..

– Стелла. – Иф Штеллай расцвела улыбкой. – Надеюсь и вы не откажете и мне в удовольствии узнать ваше имя?

– Я Кардинал, рад знакомству, Стелла…

– Садись вот здесь! – велел машгиах и показал на стул рядом со мной. – Нам не до церемоний. Виктор сказал, что ты согласен помочь в решении одной трудной задачи.

– Безусловно. Я предполагаю, о чем идет речь, но давайте уточним исходные.