пять франков, как птенца, зажал в руке!

Я свой любимый, золотой передний клык

Рванул клещами, красный шарф поднял, как флаг,

У Райки — зайчики в глазах, из горла крик:

«Сюда, товарищ, молодец, давно бы так!»

Мой друг Андрюха снял с руки часы «Полёт»,

На край прилавка положил, прикрыл рублём,

Взял три чекушки, рвёт рубаху, гимн поёт!

Бог правду видит. Распогодилось! Живём!

И вот уже гудят, как пчёлы, мужики,

Они бегут ловить прохожих на бульвар,

Хотят отпарывать от польт воротники,

Хотят для Райки на-гора давать товар!

Смеётся Райка, соболей суёт в мешок,

Песцов и нутрий прячет в подпол, в дымоход.

Дела идут. Она не пьёт. Ей хорошо.

Она кричит: «Иди сюда, честной народ!»

1986

««Пьянству — бой!» — есть указ. Есть ответ ему…»

«Пьянству — бой!» — есть указ. Есть ответ ему,

Как бы план наш такой встречных мер.

…Не совсем, но почти близко к этому

Алкоголь отменён в СССР.

С персонажами, чуть даже пьяными,

Нынче фильмов снимать не дают:

Моряки на экранах стаканами

Молоко после плаванья пьют!

Красный вермут хорош

Был. Теперь не найдёшь

Ты его днём с огнём — ну нигде нет!

С водкой — хрень. Не вопрос —

Ацетон, дихлофос

Нам и водку, и вермут заменят!

Раньше нервы полезными травами

Я лечил, усмирял боль и гнев,

А теперь клей варёный по нраву мне —

«Борис Фёдорыч», он же БФ!

Пусть порою нутро окровавлено,

Если густо его замесил,

Политура — «Полина Ивановна»

Снимет стресс и прибавит мне сил!

Это всё я к тому,

Чтобы жить по уму —

Лох и неуч копыта откинут!

Нынче новая власть

Ошалев, скалит пасть!

Ладно, скаль, хрен с тобой, вызов принят!

Я не помню, где дух, где материя,

Но насчёт всего прочего мудр —

Всю известную мне парфюмерию

Применил исключительно внутрь!

А вообще в нашей доле и участи

Ничего необычного нет,

Мы по степени нашей живучести

Переплюнули весь белый свет!

Ах, всегда с нами он —

На свекле́ самогон —

Словно ствол в кобуре, наготове!

И при этом при всём

Огуречный лосьон

Нам выводит токсины из крови!

За портвейном племяш мой с ребятами

Пять часов простоял — и облом!

Всё закрылось. Запасы припрятаны.

Их сейчас продадут за углом.

Он пожарник, он зол и решителен,

Он пошёл против всех, он восстал —

Выпил пену из огнетушителей,

Президенту письмо написал:

«Наломал же ты дров,

Михаил Горбачёв,

Всё отнял — и надежду, и веру!

Это значит — конец

Песне наших сердец,

И тебе, и всему СССРу!»

Кто в спиртах ни бум-бум — все мудилы вы!

У меня на душе свежий шрам —

Значит, сам я такой, мне метиловый

Шибанул по балде, по шарам!

И чего? Ничего! Через полчаса

Я уже оклемался вполне,

Лишь чертей сумасшедшие полчища

Трое суток скакали по мне!

Да, я вырулил к свету из сумерек

И любому теперь докажу:

Кожный зуд и развитие судорог

Я всегда под контролем держу!

Я в специфику вник,

Все нюансы постиг,

Шлю невесте приветы по почте:

«Дорогая, всех благ!

Если пьёшь нитролак,

Пропускай сквозь сосновые почки!»

Вот уже и ответ —

Спорный тезис, совет, —

Я б назвал это женским капризом:

«Хочешь жить, милый друг,

Режь, кромсай свежий лук —

Четверть дольки в стакан с антифризом!»

1987

«Он заходит свободно и гордо…»

Он заходит свободно и гордо,

Заступает на вахту в дозор —

Юра, бывший штангист, мастер спорта,

Олимпийский, в натуре, призёр.

Он сидит у стены молчаливо,

Он огромен, и он справедлив.

Пиво пенное, вкусное пиво

Нам даёт тётя Шура в розлив.

Юра брови мохнатые сводит,

Если хамство пускается в ход.

Он встаёт, справедливость наводит,

И обратно садится, и пьёт.

К нам однажды — к простывшим, озябшим,

«Мусора» со свистками пришли,

Руки за спину первым попавшим

Заломили, во мрак повели.

Ой, темно на душе, ой, погано,

Пиво в кружках от злости кипит!

«Мусор» Миша, как свёкла, румяный —

Самый старший, и толстый, и пьяный,

Хочет денег, над ухом хрипит.

Юра встал, развернул свои плечи,

Отобрал у легавых свистки,

Воронок об панель покалечил,

Эполеты порвал на куски.

Он им дал колбасы для прокорма,

Пива дал — чем богат, тем и рад,

И не дал перевыполнить норму

По отлову нормальных ребят.

«Мусора» воронок починили

За полгода, а, может, за год,

Юру брать всей толпой прикатили —

Может, рота, а, может, и взвод.

Вот они перед ним по программе

Вроде мельниц стоят ветряных,

Машут палками, машут руками!

Юра, с кружкой, один против них!

Сеня, друг, подошёл на протезе,

Юру, грозного, треплет за бок:

«Ну зачем ты на мельницы лезешь,

Смелют к чёрту тебя в порошок!»

Было скользко, и Юра споткнулся,

И на них покатился, как ёж,

В воронок под ружьём кувыркнулся,