Не исключено, что кто-то может догадаться, чем она на самом деле занималась. Ее губы были розовыми и слегка припухшими, лицо – умиротворенным, глаза – довольными. Такое лицо бывает у женщин после занятия любовью. Возможно, в сумерках ее родители ничего не заметили. Но Эндрю ей обмануть, похоже, не удалось. Остается надеяться, что Эндрю проведет сам себя. В прошлом он был непоколебимо твердо убежден, что Эви Милхэм его не интересует, и едва ли поверит, что кто-то может испытывать иные чувства.

– Где же вы их искали? – В голосе Эндрю звучали истерические нотки. – В шатре принца?

Дмитрий понял, что надо поскорее увести Эндрю, пока не стряслось ничего непоправимого.

– Нет. – Эви выглядела спокойной. – Надеюсь, они завтра найдутся.

– Кстати, о завтрашнем дне, – вмешался Дмитрий. – Уже поздно, а завтра предстоит много дел. Нам с Эндрю пора идти.

Они попрощались и отправились к своим экипажам. Когда дом Эви скрылся из вида, Эндрю подал знак, предлагая ему съехать на обочину дороги, и Дмитрий снова напрягся. Впрочем, наедине им будет легче договориться, чем в присутствии Эви и ее родителей.

Эндрю спрыгнул на землю и бегом устремился ему навстречу. Даже на расстоянии было видно, что он кипит от злости.

– Ты не можешь держать свои штаны застегнутыми? – завопил он и нанес Дмитрию сильный удар. Впрочем, тот был готов к нападению и успел уклониться. – Я знал, что между вами что-то происходит, еще когда застал вас за завтраком. Надо было еще тогда принять меры! – Эндрю снова замахнулся, но Дмитрий легко блокировал удар.

– Ты забываешься, – спокойно проговорил он.

– Ах да! – фыркнул Эндрю. – Ты же у нас принц. Тебя трогать нельзя.

– Нет, – возразил Дмитрий. – Просто я лучше дерусь, чем ты. Вспомни Крит.

– Я помню Крит. – Эндрю принял боксерскую стойку, вынудив Дмитрия сделать то же самое. – Я все помню. – Эндрю был в ярости, очевидно, он не был способен на разумные действия. – Поздно работали, – передразнил он. – Сомневаюсь. Искали артефакты? Где же вы их искали? В твоей постели?

– Придержи язык. – Дмитрий еще сдерживался, но чувствовал, что его терпение на пределе. – Я не позволю тебе оскорблять Эви. – Очень хотелось разбить противнику нос. Или свернуть челюсть. Ублюдок это вполне заслужил.

– Даже если я говорю правду? Неужели ты считаешь, что я не в состоянии распознать женщину, которая только что выбралась из постели? О чем ты только думал? Считаешь нас глупыми деревенщинами? По-твоему, ты можешь приехать сюда и делать, что тебе заблагорассудится?

– А тебе какое дело? – Столь праведный гнев внезапно показался Дмитрию подозрительным, тем более что речь шла о женщине, которая, по собственному заверению Эндрю, его нисколько не интересовала.

– Это мое дело, потому что ты здесь. Ты в моем городе. Я пригласил тебя в свою деревню, а ты за месяц сумел превратить нашу самую невинную старую деву в похотливую шлюху.

Он это заслужил! Едва грязные слова сорвались с губ Эндрю, как кулак Дмитрия нанес удар в его челюсть. Голова парня запрокинулась, он инстинктивно сделал несколько шагов назад и удержался на ногах только потому, что вцепился рукой в собственный экипаж. Другой рукой он схватился за челюсть.

– За что? – возмущенно завопил он и тут же скривился от боли. С поврежденной челюстью лучше не кричать.

– Никто не смеет называть Эви Милхэм шлюхой. Разговор окончен. – Дмитрий отвернулся и зашагал к своему экипажу. Оставшись, он мог бы нанести Эндрю более серьезные увечья. И не имело никакого значения, что тот говорил правду, пусть даже употребил не слишком корректные выражения. Эви – не старая дева и не женщина легкого поведения. Но это не меняло того факта, что он наломал дров. Он избил своего друга, не нашел вора накануне важнейшего мероприятия, уложил в постель девственницу и, главное, сделал то, от чего его предостерегал отец: влюбился.

Осознание катастрофы преследовало его и после того, как Дмитрий вернулся в свой шатер, лег в постель и уставился в потолок, стараясь не думать об Эви, которая лишь несколько часов назад была рядом. Простыни еще сохранили ее запах. Отец многие годы твердил ему о превратностях любви, утверждал, что любовь способна уничтожить мужчину. Теперь Дмитрий видел правоту отца. Но отец никогда не говорил ему, что любовь может сделать мужчину могущественным, способным преодолеть немыслимые препятствия – или, по крайней мере, попытаться.

Он стал перебирать в уме возможные варианты. Что, если он увезет Эви с собой? Это решит часть проблем. Он вернется в свою страну до того, как ему исполнится тридцать, и, возможно, сумеет найти способ избавить сестру от брака с сыном султана. Но что тогда станет с Эви? Не станет ли жизнь вне родины для нее катастрофой?

Выйдя за него замуж, она откроет ящик Пандоры, из которого вылетят многочисленные невзгоды и несчастья. Дмитрий положил руки под голову и задумался. Эви не имеет даже отдаленного представления о том, чего от нее потребует брак с принцем. Зато он понимает, что ее ждет. В его стране законы, регулирующие брачные отношения, чрезвычайно строги. Только члены королевских семей понимают все тяготы и обязанности, которые приходят вместе с высоким положением.

Простой человек будет подавлен. А как насчет иноземца? Впрочем, «подавлен» – не вполне подходящее слово. Если культурного и языкового шока окажется недостаточно, чтобы покончить с женой-иностранкой, процесс успешно довершит придворная политика. Никому не нужную иностранку, разрушившую многолетние планы, двор определенно встретит в штыки, а он не всегда будет рядом, чтобы защитить Эви.

Многое в его стране ей понравится, и он с удовольствием ей все это покажет: горные тропинки, заросшие дикими цветами весной, бурные реки с кристально чистой водой, его загородный дом, где он еще мальчишкой бегал по полям, путаясь ногами в высокой траве. Дмитрий мог представить себе своих сыновей, бегающих по тем же полям. В целом, у него и Эви есть много общего. Для них обоих чрезвычайно важна семья. Эви станет отличной матерью. Она создаст уютный дом, где дети получат возможность быть собой. Она будет доброй и терпеливой.

Так, ему необходимо остановиться, причем немедленно. Возвращение домой – худший компромисс, который их обоих сделает несчастными. Дмитрий рассматривал возможность отказаться от своего положения не только ради Эви, но и ради себя. Причем думал он об этом и раньше. Но теперь эти безумные планы впервые оказались связанными с тягой к Эви.

Дмитрий еще немного поворочался и встал. Похоже, сегодня ему не удастся уснуть.

Он налил себе почти полный стакан водки и опустился на диван. Неужели он снова осмелился думать об этом? Он знал, к чему вели такие мысли – к самой предательской из всех возможных идей: что, если он избавится от всего этого? Что, если есть способ спасти свою любимую сестру и самому решать свою судьбу? Если все это окажется возможным, пойдет ли он на это? Решится ли перестать быть принцем? Покинуть свою страну?

Его страна – королевство, и, чтобы отказаться от королевства, необходимо все тщательно обдумать и взвесить. Нельзя будет вернуться и что-то изменить. Хотя что пользы об этом думать? У него нет выбора. Или он пойдет к алтарю с неведомой дочерью султана, или туда же отправится его сестра с его сыном. Но даже если бы он нашел выход, решение никак нельзя будет назвать простым. Что, если он сменит знакомую жизнь на другую, к которой он сейчас стремится, и разочаруется?