— Что ему было нужно? — спросил я.

— Не знаю, господин, — ответила рабыня.

Я поспешил наверх. Мисс Хендерсон находилась в главной спальне на большой кровати. Она встретила меня страдальческим взглядом, что и не диво, ибо тело ее покрывали синяки и ссадины, не говоря уж о том, что Беверли связали, как рабыню. Сказать она ничего не могла и только мычала, поскольку из ее рта тоже торчал здоровенный кляп.

По всей спальне были разбросаны мои вещи.

Я с интересом посмотрел на мисс Хендерсон. Ее ноги были широко раздвинуты и привязаны к маленьким кольцам по обе стороны кровати. То же самое неизвестный проделал и с руками Беверли, поскольку кольца имелись и в изголовье. Как правило, мужчины Гора овладевали рабынями на мехах, однако на тот случай, если кому-то захочется насладиться девушкой на постели, здешние кровати оснащались подобными приспособлениями.

В глазах Беверли стояли слезы. Она издавала приглушенные стоны, столь слабые, что, даже стоя в ногах кровати, я едва их слышал.

Лола, уже успевшая надеть тунику, появилась на пороге спальни.

— Госпожа проявила неосторожность, — пояснила рабыня, — она открыла дверь, и посторонний мужчина ворвался в дом. Он схватил ее, приставил нож к горлу и пригрозил, что стоит мне пикнуть — и госпожа умрет. Потом он велел принести ткань и веревку. Я повиновалась.

«Разденься», — приказал мужчина.

Мне пришлось снять тунику.

«Ложитесь на пол, обе! — скомандовал налетчик. — На живот».

Потом он встал коленями на спину госпожи, чтобы она не могла убежать, связал меня по рукам и ногам и заткнул мой рот кляпом. После этого неизвестный достал нож и не спеша — видимо, это доставляло ему удовольствие — стал разрезать на госпоже одежду. Когда госпожа осталась нагой, этот человек связал ее и заткнул рот кляпом. Так и вышло, что мы с ней оказались в одинаковом положении — лежали перед незнакомцем нагие, связанные, с заткнутыми ртами. Меня он зашвырнул в конуру, а ее отволок наверх.

Я посмотрел на мисс Хендерсон с раздражением: это ж какой надо быть дурой, чтобы в отсутствие в доме мужчины открыть дверь неизвестно кому!

Она в это время извивалась в путах и смотрела на меня умоляющим взглядом.

— Мне развязать госпожу? — спросила Лола.

— Нет, — сердито сказал я и отправился в спальню мисс Хендерсон. Там тоже все было перевернуто вверх дном.

— Кухню, надо думать, он тоже обшарил? — спросил я Лолу, вернувшись в большую спальню.

— Да, господин.

— И что он забрал?

— Насколько я видела, ничего.

— Хорошо. Ступай на кухню и приведи все в порядок.

— Слушаюсь, господин.

Я закрыл за ней дверь. У меня не было сомнений насчет того, что искал незваный гость.

Беверли заскулила.

— Только круглая дура могла открыть дверь неведомо кому, — заявил я.

Гнев закипел в ее глазах, смешиваясь со слезами.

— Да, теперь я вижу, что ты бестолковая, пустоголовая дура! Хотя и хорошенькая!

Она изогнулась, напрягшись в своих узах.

Я приблизился, повернул ее голову набок, развязал узлы на шее и, развернув лицом к себе, вытащил изо рта Беверли ком тряпья.

— Рты вам заткнули умело, что тебе, что Лоле, — заметил я. — Малый, который вами занимался, явно поднаторел в укрощении пленниц.

— Когда этот тип притащил меня сюда и привязал к кровати, то на время вытащил кляп, — сказала Беверли.

— Зачем? — осведомился я.

— Он избил меня и заявил, что я должна умолять его овладеть мною.

— И что, — с улыбкой поинтересовался я, — случилось после того, как ты упросила его изнасиловать тебя?

— Он рассмеялся. А потом сделал это, — в ярости прошипела Беверли.

— Ну а как же иначе, — рассмеялся я, — ты ведь его об этом просила. Как он мог не откликнуться на твою мольбу?

— Он смотрел на меня как на рабыню, овладел мною небрежно, мимоходом, точно рабыней, и даже обращался ко мне не иначе как «эй ты, рабыня».

— Мужчины Гора поднаторели в такого рода делах, — промолвил я, — возможно, тот малый знал про тебя что-то такое, чего не знаю я.

— Посмотри на меня. Я ведь связана так, как связывают рабынь.

— Да, и в таком положении ты прекрасно выглядишь. Это лишнее подтверждение того, что наш гость знал свое дело.

Беверли беспомощно дернулась, скрипнула от бессильной злости зубами и попросила:

— Развяжи меня.

Я промолчал.

— Топаз пропал, — сказала она.

— Тише! — шикнул на нее я. — В доме рабыня! Ей незачем знать про топаз.

— Он пропал, — тихонько повторила Беверли.

— С чего ты взяла?

— Я перепугалась и тут же рассказала грабителю, где находится самое ценное в этом доме. А он, — глаза Беверли сердито вспыхнули, — в благодарность за это назвал меня рабыней и овладел мной ради забавы!

— И где, по твоему, хранился топаз?

— В твоем кошельке, на нижнем этаже, — сказала она, — ты при мне его туда положил.

— Положить-то положил, да потом вынул. Камня там уже несколько дней как нет.

— Где же он?

— В другом месте, — сказал я.

Беверли подняла на меня глаза.

— К счастью, этот тип принял тебя за рабыню. В противном случае, боюсь, лежать бы тебе здесь с перерезанной глоткой. Свободной женщине грабитель обмана бы не простил, а насчет рабыни мог решить, что она просто не знает, где прячет ценности ее хозяин. К тому же он наверняка подумал — ни к чему убивать такую покорную и услужливую рабыню. Вдруг ты опять угодишь в его лапы и сможешь снова ублажить его.

— Использовав меня, этот негодяй снова заткнул мой рот кляпом, — пожаловалась Беверли.

— И хорошо заткнул, со знанием дела, — заметил я.

— Да уж.

— Если он, по-твоему, сразу нашел топаз, — сказал я, — зачем ему обшаривать весь дом?

— Я подумала, что он ищет деньги и ценности. Правда, не поняла, отчего он так гневался.

— Он не нашел топаза, — пояснил я.

— Но мне на сей счет грабитель ничего не сообщил. Я думала, что он забрал камень.

Я пожал плечами. Станет мужчина, тем более грабитель, ставить о чем-то в известность какую-то рабыню?

— Но раз ты перепрятал камень, не сказав мне ни слова, значит, и ты отнесся ко мне как к рабыне. Разве не так, Джейсон?

— Возможно, я спас тебе жизнь, — указал я. — Свободную женщину разбойник, скорее всего, не оставил бы в живых.