— А почему ты не в избирательном штабе рядом с Альфредом, Кейт? Знаешь, тут говорят странные вещи. Вроде бы ты и Дэннис Харрингтон…

— Бред, — резко перебила ее Кейт. — Выдумки журналистов. А к Альфреду я поеду чуть позднее, ближе к тому времени, когда будут оглашать предварительные результаты.

Кейт нажала на рычаг и услышала короткие гудки вместо противного женского голоса. Какое облегчение!

И почему люди обожают совать свой нос в чужие дела? — размышляла она, одеваясь в спальне. Телефон разрывался от звонков, но Кейт упрямо игнорировала его. Слугам были даны соответствующие указания, и она не боялась, что ее позовут беседовать с очередной любопытствующей кумушкой. Кейт методично собиралась. Ей предстояло испытание, последнее и самое сложное. Она должна будет стоять рядом с Альфредом Шелли на глазах у всего штата в момент его позора или триумфа. Своим присутствием она опровергнет глупые сплетни, которые, как она знала лучше всех, совсем не были ни глупыми, ни сплетнями. Их союз с Альфредом нерушим. Пусть все избиратели убедятся в этом сегодня, потому что завтра наступит день прозрения. Она больше не будет притворяться, и Альфреду придется примириться с ее уходом. Конечно, ей будет нелегко говорить с ним, но она выдержит. Ради Дэнниса и ради себя самой.

Кейт достала костюм, купленный специально для сегодняшнего дня: узкая юбка по колено и короткий пиджак сочного темно-зеленого цвета с большими круглыми пуговицами. Она распустила волосы и немного подкрасилась. Сегодня ей нужно быть особенно привлекательной. Красота будет ее надежной защитой, ее талисманом. Кейт бесстрастно осмотрела себя в зеркале, пытаясь взглянуть на себя со стороны. Кажется, неплохо. Она прихватила сумочку и быстро спустилась в холл, где ее уже поджидал шофер.

В избирательном штабе царила суматоха. Несколько телевизоров, настроенных на разные каналы, работали одновременно. Стройные длинноногие девушки и прыткие юноши в рубашках с закатанными рукавами жадно выслушивали сообщения и строчили что-то в своих блокнотах. Журналисты, допущенные в святая святых республиканского штаба, наставляли микрофоны и камеры то на одного, то на другого члена партии, и те с глубокомысленным видом давали пояснения. Серьезные немолодые мужчины в дорогих костюмах разбились на группки и обсуждали что-то важное вполголоса. Кто-то курил прямо в помещении, и от сигаретного дыма першило в горле. Все находились в состоянии нездорового возбуждения. Кандидаты шли ноздря в ноздрю, и до сих пор невозможно было с высокой долей вероятности назвать победителя.

Когда Кейт зашла в главное помещение штаба, к ней со всех сторон бросились репортеры, но Ларри, секретарь Альфреда, ловко оттеснил их и провел Кейт в соседнюю комнатку, где губернатор в комфорте и относительной тишине следил за ходом выборов. Рядом с ним находились только доверенные лица и, как с облегчением заметила Кейт, ни одного журналиста.

— Кейт, детка, как я рад!

Альфред раскрыл ей объятия, и Кейт ничего не оставалось делать, как прильнуть к нему.

— Надеюсь, эти ужасные передачи не очень расстроили тебя? — участливо спросил он, словно у него не было других проблем, кроме пустых сплетен, пущенных о его жене.

Кейт смутилась. Все, кто находился в комнате, с подозрением поглядывали на нее. Нет дыма без огня — эта поговорка, несомненно, пришла в голову многим… Кейт собралась с духом и храбро посмотрела Альфреду в глаза. Это она должна выдержать. А завтра все закончится.

— Я ни на что не обращала внимания, — отчетливо произнесла она.

— Молодец. — Альфред поцеловал ее в щеку. — А мы тут считаем часы до предварительного оглашения результатов…

— И как дела? — поспешно спросила Кейт. — В машине не работает радио, так что я не знаю ничего о последних изменениях.

— Все идет неплохо, — сказал Альфред, потирая руки. — Но пока слишком рано что-нибудь утверждать.

— Вы опережаете Харрингтона на полтора процента, — вмешалась Дилси, помощница губернатора.

— Полтора процента, — с презрением повторил Альфред. — Это всего лишь опрос общественного мнения. Когда голоса будут точно подсчитаны, они легко могут испариться…

— Или увеличиться, — справедливо заметила Дилси.

— Подождем до конца. Через два часа голосование закончится, и…

Альфред весело рассмеялся и подмигнул своей помощнице. Он вел себя непринужденно, но Кейт видела, как он напряжен.

— По крайней мере, я уверен в одном, — продолжил он в том же бодром тоне. — Что в этом здании все желают мне победы и переживают из-за меня.

Говоря это, Альфред с силой сжал плечи Кейт. Все вокруг бурно зааплодировали, а она попыталась улыбнуться. Желает ли она ему победы? Не повлияет ли выбор жителей Невады на ее жизнь? Если Альфред проиграет, хватит ли у нее духу нанести ему еще один удар?

Нет, она не должна об этом думать. Завтра, все завтра. Сегодня она еще преданная жена Альфреда Шелли, что бы ни твердили журналисты.

В предвыборном штабе демократов обстановка была не менее накалена. Да и сам штаб во многом походил на прибежище республиканцев — те же телевизоры и секретари, вездесущие работники прессы и деловые люди. Пожалуй, вся разница заключалась в развешанных на стенах плакатах и партийной символике. Так же как у Альфреда Шелли, у Дэнниса Харрингтона был отдельный кабинет, в котором он отдыхал от шума общего помещения. Сейчас он находился там наедине со своим помощником Джимми, который пребывал в крайне плохом настроении. Джимми бегал по кабинету взад-вперед и бормотал себе под нос, что отчаиваться нельзя и что на опросы мнений вообще полагаться не стоит.

Дэннис Харрингтон, человек, которому полагалось волноваться больше всех, сохранял удивительное хладнокровие. Он сидел за столом с чашкой кофе и с легким изумлением следил за Джимми.

— Ты отстаешь от него, — твердил Джимми. — Пусть на чуть-чуть, но отстаешь. А ты обязан быть первым. Твои разоблачения должны были подействовать!

— Они и подействовали, — заметил Дэннис. — Ты же знаешь, что федеральная комиссия затеяла расследование…

— Да, тайное! — с видом трагического героя воскликнул Джимми. — И никакой связи с выборами не видно! Можно подумать, что Шелли всех подкупил…

— Ну, это вряд ли, — покачал головой Дэннис.

— И все равно ты отстаешь от этого жулика, — сокрушался Джимми. — Какая сволочь запустила в эфир эту байку насчет тебя и жены Шелли? Возмущенные пуритане, естественно, на стороне мужа! Честное слово, так ловко придумано, что я почти уверен, что эта утка исходит из предвыборного штата Шелли. Он и женой готов пожертвовать…

— Это не утка, — спокойно сказал Дэннис.

— Чтобы победить, — закончил Джимми и только тогда смысл слов Харрингтона дошел до него. — Что ты несешь?!!

— Это не утка, — повторил Дэннис. — Я не знаю, как это всплыло, но я на самом деле люблю Кейт Шелли.

Дэннис говорил так невозмутимо, как будто сообщал о самом обычном происшествии.