Красноярск – это огромное железнодорожное депо с различными строениями и ремонтными мастерскими, где трудится около 3 тысяч рабочих. Чтобы охватить обе смены, потребовалось провести две встречи, одну для тех, кто работал внутри, другую для остального персонала. На первой собралась молчаливая заинтересованная толпа, которая слушала мое выступление и, казалось, понимала его содержание и смысл. Доблестный русский полковник с перевязанной головой и рукой переводил первую часть, мадам Франк – вторую. Впечатление, которое произвела эта храбрая женщина, сама командовавшая фронтовой ротой до того, как Керенский развалил армию, было огромным. Эффект от ее слов безошибочно улавливался в том, как эти пропитанные машинным маслом рабочие размахивали своими кепками в ответ на послание английских тред-юнионистов, которое она переводила.

Этот город был центром международных интриг. Здесь находился итальянский батальон, численностью около 1500 человек, отряд 12-го чешского полка – 220 человек и отряд британского Миддлсекского полка – 220 человек. Чтобы поддержать свой престиж, французы вооружали латышских бунтовщиков с той же скоростью, с которой русский генерал Афанасьев успевал побеждать и разоружать их. Итальянские солдаты пользовались дурной славой как у жителей, так и у местных русских гражданских и военных властей. Грабежи и нападения происходили практически ежедневно. В конце концов власти направили официальную жалобу в штаб-квартиру союзников и попросили, чтобы итальянцев либо заставили соблюдать дисциплину, либо вывели из страны. Однако основная жалоба русских официальных властей относилась к той откровенной враждебности, с которой офицеры союзников во главе с самым старшим из них относились ко всему русскому.

Наладить дружеские отношения с русскими людьми было так просто, что подобное поведение их предполагаемых помощников вызывало глубокое сожаление. Когда я сошел на берег во Владивостоке, я отдал приказ не забывать о том, что мы, англичане, пришли как друзья, чтобы помочь России встать на ноги, и я всегда старался об этом помнить. Но я часто задавал себе вопрос, какие предписания были даны моим коллегам из стран-союзников.

Следующей остановкой был Боготол, где, следуя указаниям консула Пикока, я выяснял обстоятельства заключения в тюрьму одного австралийского подданного по фамилии Савинов. Власти предоставили мне материалы по его делу, которые, будучи переведенными на английский, доказывали, что он был боль-шевицким лидером и заместителем командира вооруженной банды, пытавшейся уничтожить местных представителей власти. Вскоре после этого состоялся суд над ним и над его командиром Титовым, членом центрального комитета Балтийского флота, по приказу которого были убиты сотни морских офицеров старого режима.

Встреча с рабочими вызвала обычный интерес. Начальник мастерских, чье лицо хранило следы пыток, которым он подвергался во время правления большевиков, был очень рад новой надежде, вселившейся в него и в его рабочих после наших слов.

Наша следующая встреча прошла на станции Тайга и стала огромным событием. В большой мастерской возвели специальную сцену, вокруг которой собрались почти две тысячи рабочих. Эти люди смотрели на встречу с нами как на рождение новой русской жизни. За два года здесь не провели ни одной встречи, не считая подпольных собраний заговорщиков. Я призвал людей покончить с беспорядком и принять участие в создании нового Русского государства, где им теперь будет гарантировано достойное место. Перевод мадам Франк произвел глубокое впечатление на этих изнуренных трудом мужчин и женщин. Было ясно, что люди устали от ужасов революции и жаждали мира и спокойствия.

Здесь я имел беседу с генералом Ноксом, возвращавшимся в Омск по важным делам, которые он довел до моего сведения.

Утром 23-го мы прибыли в Новониколаевск и занялись работой по организации встречи, которая должна была состояться в этот же день. Я, как обычно, посетил разные военные части и имел продолжительную консультацию с генералом Зайченко. От него я получил много информации относительно ситуации в этом важном районе. Было интересно услышать кое-какие новости о нашем старом знакомом Войда-ваде из тех сербских бандитов. После своего пребывания в Красноярске он со своей бандой прибыл сюда в тот день, когда давали банкет в честь только что сформированного польского полка. Как командир отряда, он тоже был приглашен и произнес речь настолько патриотического характера, что завоевал сердца всех поляков. На следующее утро он в большой спешке уехал, поскольку опасался нашего приезда. Он ничего не говорил о нашей встрече, но его желание поскорее убраться вызвало подозрение у русских властей. Они отправили солдат, чтобы те осмотрели его машины, и обнаружили огромное количество добычи из Красноярска, а также контрабандные товары, за которые он должен был заплатить пошлину в количестве 130 тысяч рублей. Получив с этого прохвоста пошлину, они разрешили ему свободный проезд до Екатеринбурга, где ощущалась острая нехватка самых разных товаров и где он смог бы продать свое добро за хорошую цену.

Генерал Зайченко рассказал мне несколько забавных историй о том, как французский штаб пытался сформировать из немецких и австрийских военнопленных крупные силы для борьбы с большевизмом. В Новониколаевске командующий союзных войск генерал Жанен выпустил из лагерей для военнопленных несколько сотен австрийских и немецких поляков и сформировал из них полки. Торопясь как можно скорее укомплектовать их, он забыл выяснить предысторию офицеров, которых отобрали, чтобы ими командовать. Как оказалось, французы были настолько беспечны, что в одно прекрасное утро русские власти проснулись и обнаружили, что командует этими якобы союзными войсками самый опасный из пленных, хорошо известный немецкий шпион фон Будберг. Как истинный патриот, фон Будберг потрудился выбрать в качестве своих подчиненных людей того же сорта, что и он сам.

Позже французский штаб понял истинную природу своего творения и обратился к русским военным властям за советом, как им разоружить этот вновь созданный германский легион. Внезапное нападение на его казармы одной польской части при поддержке русского отряда, готового при необходимости оказать ей помощь, закончилось разоружением французских протеже, которых благополучно вернули в лагерь для военнопленных.

Союзная помощь России была похожа на головоломку с мозаикой, оставаясь загадкой даже для тех, кто ее осуществлял. Прямое признание Омского правительства могло бы стать честным ходом в честной игре, но чем бы тогда занималась союзная дипломатия? Дипломатия нужна, только если существуют скрытые цели, помимо простой недвусмысленной помощи другу, попавшему в беду. Каковы эти скрытые цели? Союзникам не мешало бы быть осторожней в своих оценках и попытках расчленения этого великого народа, иначе они сами могут оказаться на операционном столе, над которым будет стоять этот гигант с ножом в руке. Вопреки библейской легенде я предпочитаю, чтобы Англия дружила с Голиафом!

Утром 26 марта мы прибыли в Барыбинск и, когда подготовка к встрече была закончена, пошли прогуляться по рынку. Русский рынок – это нечто веселое и красочное. Тут нет строений, только огромное пространство в центре города, где выстраиваются тысячи косматых лошадей с покрытыми снегом повозками. Крестьяне, женщины и мужчины в огромных меховых тулупах, доходящих до заснеженной земли, отлично гармонируют со своими животными. Их меховые тулупы – это буйство красок, пэчворк из кусков телячьих шкур от белого до ярко-рыжего, козьих шкур с длинным прямым мехом от черного до белого цветов, кудрявых медвежьих шкур от черных и коричневых до полярных белых. Богатые крестьянки носят воротники из красивого меха рыжей лисы, закрывая ими шею и лицо. Их глаза блестят сквозь отверстия, которые служат той же цели, что и у первых коренных обитателей. На санях выложено все: пшеница, овес, картофель, грибы, листовой табак, кувшины со сливками, брикеты замороженного молока, множество самой разной свежемороженой рыбы от лосося до леща, мороженое мясо любого мыслимого сорта, меха – короче говоря, самая богатая коллекция того, что может понадобиться человеку, которую только можно найти в одной точке земли. Цены на домашние продукты очень высоки, а на привозные и иностранные просто абсурдны. Полковнику Франку была нужна маленькая безопасная булавка (шесть пенни у нас дома), он нашел ее по цене семь рублей – четырнадцать шиллингов и три с половиной пенса старыми деньгами, и три шиллинга шесть пенсов теми, которыми платили в британской армии. Все остальное стоило примерно в той же пропорции.