только счастлив приятной новости. Но, наверное, Эмили в силу юного возраста считает совсем иначе. Других объяснений ее странностям я не нахожу.

Их и не может быть. Ми принадлежит только мне, и как только мы оба находим свободный дюйм времени, мы целиком и полностью растворяемся друг в друге…

Я не ожидал, что все зайдет настолько далеко. Тем не менее, я рад, что все случилось именно так.

* * *

Я знал, что этот момент наступит. Момент, когда Джин Каан захочет аудиенции со мной. У него нет доказательств того, что я могу быть причастен к небольшому увечью, которое теперь мешает ему душить женщин правой рукой, и все же, догадки у него имеются. Все было отработано чисто, он даже не помнит, что происходило в клубе в ту ночь, а перевернуть и найти исполнителей по именам и выйти на меня, он не может, так как тогда ему придется открыть тот факт, что он вообще посещает подобные места. Это немедленно ударит по его репутации, и его папочка, предпочтет передать власть младшему сыну. В целом, ситуация там недалеко ушла от нашей. Каждый борется за свое право на пресловутую власть. И если в Китае посещение подобных заведений сходит ему с рук, так как там его покрывают и крышуют, то здесь, в штатах — это все равно, что измазать фамилию Каанов дерьмом.

И все же, накануне вечером Джин Каан изъявил свое желание пообщаться со мной тет-а-тет. Я на сто процентов уверен, что речь пойдет об Эмили, и честно говоря, пока не знаю, как сдержу себя в руках и не отрежу ему еще что-нибудь, чем он планировал дотронуться до моей женщины.

Которая почему-то динамит меня целых пять дней.

— Здравствуй, Леонель, — мы встречаемся с ним в ресторане в самом центре города. Оба в сопровождении до зубов вооруженной охраной. Но конечно, это не бросается в глаза, поскольку наши бодигарды никогда не открывают свое оружие на всеобщее обозрение. Собственно говоря, так открыто никто и не собирается его применять. Да и делить нам с Кааном на данный момент нечего: все уже поделено. Он получил удовольствие от издевательств над моей женой, я удовлетворен зрелищем его замотанной руки, которая стала намного короче левой.

Уверен, что скоро на месте обрубка будет красоваться красивый протез, но супер подвижным и ловким он его не сделает.

— Добрый вечер, Джин Каан. Очень интересно, к чему такая срочность и что именно вы хотели бы со мной обсудить. Мне казалось, что международные дела, обсуждаемые между нашими семьями, пока лежат на плечах наших отцов, — вполне будничным тоном отзываюсь я.

— Власть вашей семьи, Леонель, держится на определенных договоренностях, срок которых может в любой момент подойти к концу. И на неких ресурсах, которыми вы обладаете. Или украли.

— О каких ресурсах речь? Что есть такого у вас, чего нет у нас, господин Каан? — глаза китайца становятся еще уже и презрительнее, как только с моих губ срывается этот вопрос.

— Думаю, вы знаете о чем я говорю, Леонель. И я здесь, чтобы сказать вам, что с этого момента — я не оставлю вас в покое, пока не верну то, что принадлежит мне.

Честно говоря, я до конца не уверен о чем именно он говорит.

— Ты пожалеешь обо всем, Леонель Голденштерн. Возможно даже о самом факте своего рождения, — в голосе Каана звучит откровенная ненависть.

— Вы угрожаете мне? В самом сердце Вашингтона? — усмехаюсь я, кидая многозначительный взор на его правую руку. Каан решил продемонстрировать мне свои яйца, чтобы их подставить под точечный харакири.

— Угрожаю. Как вы догадались?

— Принимаю ваши угрозы, Джин Каан. Но что дальше? Вызовете меня на дуэль? Да победит в нем сильнейший.

— Я уже победил, — с глубочайшей самонадеянностью, Каан откидывается на свое кресло. — Эмили будет моей женой. Я заберу эту шлюху прямо из-под твоего носа, не сомневайся. Я думал, она невинная и чистая девочка… впрочем, грязные потаскушки тоже в моем вкусе. Очевидно и в твоем, раз ты позволяешь ей трахаться с твоим братом.

Огромных усилий мне стоит сохранить каменное лицо и железное самообладание, несмотря на то, что уверенно брошенные Кааном слова буквально разом выбивают весь воздух из моих легких.

Этот ублюдок умудрился нанести мне удар под дых с отрезанной кистью. Очевидно, он не такой слабак, каким я его считал.

И очевидно, что он несет бред. Просто нашел мое слабое место и бредит, чтобы ослабить меня, проманипулировать мной, надавить на страх и чувство собственничества.

Каждое его слово, оскорбляющее мою жену, произнесено с целью дезориентировать меня. И за каждое он заплатит сполна, я ему это гарантирую.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, но мне не нравится, когда взрослые и осознанные мужчины оскорбляют женщин. Особенно, женщин, приближенных к моей семье. Я рекомендую тебе быть осторожным, если ты не хочешь, чтобы женщин твоей семьи оскорбили.

— И что ты сделаешь? Может отрежешь мне вторую руку? — интересуется Каан, провоцируя меня на реакцию.

— Это сюрприз, — усмехаюсь с угрозой я.

— Как и для тебя сюрприз тот факт, что Эмили не только изменила мне, но и тебе. Ты настолько слеп от любви, что не замечаешь, как она водит за нос вас обоих. Точнее, нас троих. Порой, мне кажется, что у нее раздвоение личности и психические отклонения. Но нет. Такова натура этой сучки. А она никто иная, как сучка, в обертке ангела.

— Закрой свою пасть, — сквозь зубы рычу я, мечтая схватить со стола нож для стейка и не просто что-то ему отрезать и скормить это собакам, но и заколоть на хрен и продать на органы.

— Аккуратнее, Голденштерн. Не забывай, на кого собираешься совершить покушение. Я не жалкий муравей, которых вы с отцом гробите каждый день. Я тебе ровня, поэтому трогать меня нельзя, — Каан бросает многозначительный взгляд на часы на его левой руке. — Мне пора идти. А тебе я советую проверить пристань у реки Потомак, на которой так любит зависать Эмили.

Глава 9

Леон

В ушах звенит ток крови. Кажется, он настолько оглушительный, что гасит даже рев мотора «серебряной пули», на которой я мчусь к пристани, едва ли не со скоростью света.

Руки с такой силой сжимают руль, что они уже стерты до кровавых мозолей.

Зубы стиснуты до предела, височно-челюстной сустав ощущается окаменевшим и сдавливает скулы, вызывая резкую головную боль.

Я все больше погружаю ногу в педаль газа, несколько раз создавая