в этот момент плевать. С ней я разберусь позже. Пусть просто не трогает и даже не пытается мне мешать.

Я обещал, что никогда не подниму на нее руку, но не сдержал обещания… ей стоит приготовиться к худшему, этот урок она запомнит надолго, но преподам я его чуть позже.

— Леон, какого черта ты делаешь. У нее кровь, — пытаться вразумить меня Драгон, но я не хочу слышать его жалкие оправдания или разбираться в ситуации. Волна бесконтрольного гнева захватывает меня в свой тугой капкан, и я не собираюсь ни с кем церемониться. Эмили должна лежать и видеть, что будет с каждым, кто обидит ее, или попытается присвоить себе.

— Успокойся. Давай поговорим, — пытается докричаться до меня Драг, но меня трясет лишь от одной мысли, что этими погаными губами и языком, он трахал рот Эмили.

Обычно я контролирую себя. Всегда и в любой ситуации. Но не сейчас, не сегодня. Не тогда, когда узнал, что эти оба крутили роман за моей спиной. Два самых близких человека в моей жизни.

— Нам не о чем разговаривать, брат. Ты покойник, — сквозь зубы обещаю я, сдавливая горло Драгона со всей силы. Он пытается сопротивляться, но в нем нет столько злости и гнева, чтобы пытаться противостоять мне. Он всего лишь хотел поюзать то, что принадлежит мне. Не потому что хочет Ми, а потому что ему важно получить мое.

А мне — его.

Так было всегда. Но если раньше, это не мешало нашей братской дружбе, то теперь все иначе. Я не намерен делиться ни метром своей территории, своей власти и своих полномочий.

Проще будет убить его прямо сейчас, чтобы не мешался под ногами и не всплыл потом, как претендент на управление семьями.

От дерьма нужно избавляться на берегу, закапывать его в песок, иначе никогда не знаешь, когда оно, блядь, всплывет.

— Остановись, брат, — сиплым голосом предостерегает меня Драгон, бледнея в моей руке. Его шея и глаза налиты кровью, губы синеют по мере того, как я сдавливаю его горло и дыхательные пути.

Я резко отпускаю руку, и Драгон падает на пол. Блядь, я не могу убить сученыша.

Я ничего не могу с ним сделать, кроме как, использовать его в качестве груши.

Это не Каан. В нем, черт возьми, течет моя кровь. А для меня это не пустой звук, к сожалению.

Я даже не могу отрезать ему руку. Просто не могу. Не могу изуродовать его. Он — часть меня, от этого только больнее.

Но мне нравится эта боль, потому что я никогда ничего подобного прежде не ощущал. До отношений с Ми, я вообще редко чувствовал себя живым.

Мои удары приходятся на его челюсть, голову, ребра. Я избиваю брата до полусмерти, до тех самых пор, пока не чувствую на себе мужские руки своего бодигарда, что резко останавливает меня.

Обычно, охрана всегда незримо следует за мной и вмешивается в мои дела лишь в чрезвычайных ситуациях.

— Господин, если вы продолжите, то вы убьете вашего брата. Он едва дышит. Не забывайте, чем это может вам грозить. Вам нужно остыть. И я хотел вам сказать, что Эмили… она уехала. Сбежала, мы не смогли ее остановить, но я отправил за ней другой отряд.

Эти слова меня отрезвили. Увлекшись расправой над братом, совершенно забыл про Ми.

— Что? Где она?! — его слова доносятся до меня словно сквозь толстый слой ваты, перед глазами все вновь плывет от ярости. Кровавые пятна алеют перед глазами, я опускаю взгляд на руки, замечая, что они по запястья в крови Драгона.

Он плюется красными сгустками и едва дышит. Это будет уроком ему на всю жизнь, которую я сегодня ему сохраню.

— Как ты мог ее упустить? — отчитываю бодигарда, которому было приказано не заходить на яхту. С его пиджака дождем стекает вода, но я не сразу придаю этому значение. Но я рад, что он отрезвил меня вовремя.

— Вызови скорую, — встаю на ноги, пренебрежительно кивая в сторону задыхающегося Драгона.

— Хорошо, сэр. Но куда вы? «Серебряной пули» нет, ее забрала мисс Моран…

Мысленно выругавшись, я поднимаюсь на палубу маленькой яхты. Виски сдавливает ультразвуком, мне тоже нечем дышать. Яхта, очевидно, была плохо пришвартована к пристани и слегка отплыла от нее. Выход один — прыгать в холодную воду в таком состоянии, а для меня это далеко не полезно.

Прыгаю с яхты, с головой уходя под ледяную воду. Черт. Ощущения не из приятных, словно сотни раскаленных добела игл вонзаются глубоко под кожу. Стараюсь привыкнуть к этому состоянию, всплыть на поверхность, интенсивно работая руками и ногами. Но боль в левом подреберье не парализует, напоминая мне о том, насколько я могу быть беспомощен из-за того, что родился «недостаточным». Другим. Дефектным.

Прежде чем я успеваю осознать масштаб слова «приступ» и факт того, что возможно умру через пару секунд, меня резко вырубает. Река медленно обволакивает меня холодными объятиями смерти, а в голове невольно пульсируют до боли знакомые слова мотылька «ты не умрешь сегодня».

Я уже не уверен, крошка.

Но даже смерть не разлучит нас.

Эмили

«Серебряная пуля» откликается на любое мое движение и рассекает пространство с бешеной скоростью.

Мне нехорошо. Очень нехорошо. Последние часы жизни спутались в памяти, словно мой мозг пропустили через мясорубку и запихнули обратно.

Я не уверена, что помню, как оказалась рядом с Драгоном…

Мысли стянуты в узел, голова объята туманом. Не лучшее состояние для вождения. Полный расфокус концентрации, реальность кажется мне галлюциногенным сном. Подобные состояния бывали у меня и раньше, как и краткосрочные провалы в памяти. Таблетки свели их к нулю, я давно не испытывала подобного.

Я уже забыла каково это.

Перед внутренним взором мелькает ожесточенное лицо Лео. Он оттолкнул меня так, словно был готов с той же легкостью кинуть на плаху. Я не хочу его оправдывать, но мне хочется верить, что он не желал мне зла. Весь его гнев был обращен к брату.

Последние полтора месяца жизни — сплошной стресс, провалы в памяти, эмоциональные качели и биполярные эмоции.

Но, несмотря на все это, я до сих пор верю, что из этого запутанного тоннеля есть выход.

Есть…

Важно одно: все не так, как подумал Лео. Потому что тайна, которую я открыла совершенно недавно — немыслима.

Но эта тайна может спасти мне жизнь. Она может помочь нам однажды открыто быть вместе…

Я должна ему рассказать.

Я должна ему объяснить.

Я не предавала его. Это все,