Алекс нетерпеливо дернул головой.

– Зачем вы отдали ожерелье?

– Я все написала в письме!

– Я ничего не понял.

– Перечитайте на досуге! – отрезала девушка и попыталась закрыть окно.

Не тут то было – Алекс мертвой хваткой держал его.

– Немедленно отпустите раму! – взорвалась Меган. – Поезд сейчас тронется!

– У меня есть пара минут в запасе, – невозмутимо проговорил Алекс. – И я не уйду, пока вы все мне не объясните.

– Я не собираюсь кричать на весь перрон, – прошипела Меган.

– Тогда я сейчас к вам пройду, – улыбнулся Алекс.

– Кондуктор вас не пустит! – раздраженно воскликнула Меган. – Подождите.

Она поспешила к входной двери, которая была все еще открыта.

– Задерживаем отправление на пять-семь минут, – смущенно пояснил проводник в ответ на ее удивленный взгляд. – У пассажирки из второго вагона убежал шестилетний ребенок.

Меган кивнула, выражая сочувствие и вокзальным властям, и безутешной матери, и сбежала вниз по ступенькам. Она знала, что потом осудит себя за то, что вышла к Алексу. Ей нечего прибавить к тому, что она написала в письме. Но сейчас, когда до отхода поезда оставалось каких-то пять минут, бесшабашная удаль толкала ее на безрассудные поступки. Она все равно уезжает и больше никогда не увидит его… Почему бы не постоять рядом с ним последние пять минут, не посмотреть в его яркие голубые глаза? Пять минут – это же такая пропасть времени! Она успеет вдосталь наглядеться на Алекса, и, кто знает, может быть, осмелится поцеловать на прощание… Все позволено тому, кто уезжает навсегда!

Меган выпорхнула из вагона, не сознавая, что ее сияющее лицо выдает ее с головой. Но Алекс смотрел на нее и боялся поверить тому, что видит. Он не понимал, то ли она на самом деле вся светится изнутри, то ли его собственные глаза сыграли с ним очень плохую шутку, выдав желаемое за действительное…

– Итак, что вам от меня нужно? – задиристо воскликнула Меган.

– Зачем вы вернули мне ожерелье? – упрямо повторил Алекс.

– Потому что оно принадлежит вам, – нахмурилась девушка. – Продадите один камень и решите все финансовые проблемы.

– Да нет у меня никаких финансовых проблем, – рассмеялся Алекс.

Меган закусила губу. Она действовала из лучших побуждений, а он над ней потешается…

– Простите, я не хотел вас обидеть, – спохватился Алекс. – Вы просто неправильно меня поняли. Вам я не могу сейчас полностью заплатить жалование, потому что у меня нет наличных, только кредитки…

– А налог на наследство и ваши американские дела? – напомнила Меган.

– Господи, да какая-нибудь несчастная сотня тысяч, пустяки, – махнул рукой Алекс.

Меган окаменела. Нет, она не просто идиотка. Она идиотка в квадрате, в кубе, идиотка во всех мыслимых степенях. Сама придумала, что Алекс изнемогает под бременем денежных проблем, и собственноручно вручила ему ожерелье. А для него сто тысяч – «какая-нибудь несчастная сотня»!

– Мисс, поднимайтесь в вагон, сейчас отправляемся, – позвал ее проводник.

Девушка кивнула. Ей хотелось не подниматься в вагон, а расколотить свою голову о его железный бок.

– Я расстраивался только из-за того, что терпеть не могу заниматься делами, – торопливо продолжал Алекс. – Особенно сейчас, когда…

– Мне пора, – безжизненно произнесла Меган. – Удачи вам, мистер Бэрринджер.

– Нет-нет, Меган, постойте, – испугался Алекс. – Вы должны взять ожерелье обратно…

Что я несу? – ужаснулся он про себя. При чем тут это дурацкое ожерелье?

– Оно принадлежит вам, – отчеканила Меган. – И я буду вам очень благодарна, если вы больше не станете затрагивать эту тему.

– Мисс, прошу вас… – нервничал проводник.

Меган взялась за поручень и поставила ногу на первую ступеньку. Алекс словно онемел. Ему казалось, что внутри него бушует смерч из чувств и слов, а все вокруг, в том числе и его внешняя оболочка, замедлило свой ход. Невидимые путы сковали его. Алекс силился разорвать их, но они прочно держали своего пленника…

Вот Меган уже поднялась на вторую ступеньку, и протяжный гудок поезда призвал ее поспешить. Где-то над ее головой маячит встревоженное лицо усатого проводника, которому хочется, чтобы упрямая пассажирка побыстрее очутилась в своем купе. А еще выше, над вагоном и крышей перрона, пронзительно голубеет знаменитое английское небо, которым он так восхищался. Меган уедет, и ему придется слагать стихи разве что об этих воздушных облаках на яркой лазури небосклона.

Да на что ты годишься, Алекс Бэрринджер! – энергично воскликнул кто-то внутри него. Ты слабак и слюнтяй, раз даже любимой девушке не можешь сказать то, что должен сказать. Она холодна и высокомерна? Пускай, настоящего мужчину не остановит хлипкая стенка приличий. Ты все ей скажешь, и она тебя выслушает, нравится ей это или нет!

Все это с молниеносной быстротой промелькнуло в голове Алекса. И не успела Меган поставить ногу на следующую ступеньку, как крепкие смуглые руки обхватили ее талию и резким рывком сняли со ступенек и поставили обратно на перрон.

Два голоса – возмущенный Меган и умоляющий проводника – слились в один возглас.

– Что вы себе позволяете?! Мисс, мы отправляемся!

Меган попробовала освободиться, но справиться с Алексом было невозможно.

– Вы мне все кости переломаете, – дернулась девушка, – я дышать не могу!

Железная хватка на ее талии чуть ослабла. Меган понимала, что все это неслыханная глупость, что Алекс перешел все границы и что если она немедленно не сядет в вагон, поезд уйдет без нее. Но сил для решительных действий не было. Руки Алекса не просто не давали ей сдвинуться с места, они лишили ее всякой воли к сопротивлению. Раньше Меган считала себя человеком, способным гордо бросить вызов всему миру, но сейчас ей почему-то хотелось выкинуть из головы все мысли о гордости и просто уткнуться носом в крепкое плечо Алекса.

Девушка медленно подняла на него глаза и внезапно поняла, что сейчас произойдет то же, что и в спальне Алекса, границы вселенной расширились или, наоборот, сузились до голубых глаз Алекса. Сердце Меган трусливо рухнуло в пятки, а в груди сладко заныло. Она не слышала ни криков проводника, ни все убыстряющего стука колес, ни прощального гудка поезда. Губы Алекса шептали непривычные, завораживающие слова, и Меган уже ощущала их вкус на своих губах. И когда наконец, не в силах больше противиться соблазну, Алекс принялся нежно целовать девушку, Меган осознала, что была полной дурой не потому, что вернула ожерелье Алексу, а потому, что сбежала от него.

Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда поезд уже исчез вдали. Алекс растерянно посмотрел на пустой перрон и пробормотал:

– Боже, Меган, твой багаж…