Маневрирую между щитками и иду на запах жареной курицы.

Близнецы слоняются по кухне в зеленых от травы футбольных штанах и потных футболках Воинов. Кэм открывает холодильник и пьет молоко прямо из упаковки – ни разу не видела, чтобы он пил по-другому. Кристиан открывает пакет с чипсами со вкусом барбекю, откидывает голову назад и засыпает чипсы в рот. Никакой жареной курицы, которую я унюхала, и даже ведра из KFC.

Хоук показывает на чипсы.

– Положи их на место. Сейчас будем есть. Садитесь.

Кристиан встряхивает пакет надо ртом, затем возвращает его в кладовку. Замечает, что Кэм идет к длинному столу, и пытается обогнать его. Кэм спохватывается и хватает брата за футболку, чтобы остановить его, но Кристиан быстрее и отталкивает Кэма к холодильнику.

Лежащий под столом Датч поднимает голову. Бладхаунда ничего не тревожит.

Кэм восстанавливает равновесие.

– Будешь совершать такие подлые поступки, пока я не обращаю внимания?

– Будь начеку, парень! – кричит Кристиан в ответ с преувеличенным южным акцентом и резким тоном.

– Молись, чтобы тренер не поймал тебя на том, что пародируешь его. Заставит отжиматься, пока не сломаются запястья, – предупреждает Кэм.

– Довольно, – говорит Хоук, открывая духовку. – Занимайте места. И если кто-то из вас сломает мой холодильник, весной будете стричь газоны, чтобы заменить его.

– Кристиану будет, чего ждать, – говорит Кэм и идет за мной к столу. Отодвигает для меня стул и плюхается рядом.

Показываю на стул.

– Я не стану сидеть во главе стола. Кто-то из вас должен тут сидеть.

Кристиан занимает место напротив брата.

– Нам нельзя. Такие правила.

Хоук оглядывается на нас.

– Не делайте из меня изувера. Давайте, расскажите ей, почему.

– Мы раньше ругались за это место, – объясняет Кристиан.

– И все всегда заканчивалось борьбой, – добавляет Кэм.

Кристиан пожимает плечами.

– Однажды вечером мы разбили несколько тарелок.

– Так вот вы как это называете? – Хоук качает головой и достает из духовки большую форму из фольги. – Эти двое катались по полу и врезались в маму.

Близнецы смущенно переглядываются, и Хоук продолжает:

– Она уронила на пол приготовленный на День благодарения окорок, тарелку и все остальное. Южные женщины гордятся тремя вещами – своими детьми, внешностью и готовкой. Я думал, она отшлепает вас обоих.

– Сколько вам было? – спрашиваю близнецов.

– Может, восемь? – гадает Кристиан.

– Семь, – исправляет его Кэм. – Это было за год до…

Смерти их мамы.

Никто не хочет произносить это вслух.

– Точно. – Взгляд Кристиана на мгновение затуманивается, но он быстро приходит в себя. – Кстати, это Кэм начал.

Хоук осторожно несет к столу две большие формы и ставит их в центр. Возвращается за печеньем, пакетом салата, стеклянной миской и двумя бутылками заправки для салата. Алюминиевые формы, хрустящая жареная курица и макароны с сыром кажутся знакомыми, и я понимаю, что это полуфабрикаты Stouffer’s.

Их макароны с сыром были основным блюдом в доме Тесс. Я ела жареную курицу на многочисленных семейных ужинах, но дома – никогда.

До папиной смерти он занимался готовкой, и на столе не было ничего из морозилки. После этого готовкой занялась я. Переход на замороженные полуфабрикаты стал бы еще одним напоминанием о нашей утрате – о том, что в нашей жизни все изменилось. Интересно, у Хоука с близнецами все так же?

Легко забыть, что мои кузены тоже знают, каково потерять кого-то из родителей.

Хоук надрывает пакет с салатом и вытряхивает его в стеклянную миску.

– Ешьте.

Никто не тянется к еде. Близнецы думают о маме?

– Тебе нравится жареная курица? – Кристиан берет форму и протягивает мне.

– Да. – Беру две ножки и кладу их на тарелку. – Спасибо.

Когда хрустящая коричневая еда оказывается на моей тарелке, близнецы набрасываются на форму, словно саранча. Стаканы качаются, столовые приборы бряцают, когда они торопливо тянутся за едой. Кристиан хватает четыре куска и накладывает три ложки с горкой макарон с сыром. Кэм трясет над тарелкой корзиной для хлеба, будто планирует опустошить ее.

Хоук спасает печенье прежде, чем оно исчезает, и предлагает корзинку с ним мне:

– Угощайся.

Теперь я понимаю, почему они сразу не положили себе еду. Ждали, когда ее возьму я.

Потому что я девушка или гость? Хочу спросить, но кажется грубым читать им лекцию о гендерном равенстве, когда Хоук только что приготовил мне ужин.

В течение десяти минут никто не произносит ни слова. Мы с Хоуком спокойно едим, а парни заглатывают порции, которыми можно накормить целую семью человек из десяти. Прикончив все, что осталось от макарон с сыром, они наконец останавливаются.

– Мы слышали, Титан этим утром перед вторым уроком вел себя как придурок. Почему ничего не рассказала? – спрашивает Кэм, наблюдая за мной поверх куриной ноги.

– Потому что я сама справилась.

Кристиан протыкает печенье ножом для масла.

– Мы попросили Титана больше не разыгрывать перед тобой хренова Ромео.

– Следи за языком, – говорит Хоук.

– Извини, пап.

Кристиан ломает печенье пополам и намазывает маслом, будто разговор завершен.

Хоук опускает вилку.

– Кто-нибудь хочет со мной поделиться?

Сердито смотрю на Кэма.

– Ничего не случилось.

Кристиан фыркает.

– Да… Ну, на тренировке я прищучил Титана, поэтому это больше не повторится.

– «Прищучил» – это футбольный термин? Потому что, если нет, я очень расстроюсь.

– Не совсем.

Кэм бросает взгляд на брата.

– Что ты сделал?

И насколько мне будет завтра из-за этого стыдно?

Кристиан чешет затылок.

– Я сказал, что ему лучше отвалить, не то у нас будут проблемы.

Все не так плохо.

– И все? – спрашиваю я.

– Да. Почему ты так завелась? – спрашивает Кристиан. – Титан перегнул палку.

– Перегнул палку?

Хоук подается вперед и ставит локти на стол. Теперь все его внимание обращено на нас.

– Я спросила Титана, как дойти до кабинета. Вместо того, чтобы объяснить, как пройти, он поднял меня и понес туда, – объясняю я. – Это было унизительно и глупо.