Мои пальцы инстинктивно, по привычке, тянутся к жетонам на шее. Просто скажу, что они принадлежали папе. Подробностями делиться не придется. Обычно умершие родители вызывают у людей чувство вины. Перекинув цепочку через голову, осторожно кладу их на парту.

– Найдите своего вчерашнего партнера и начинайте, – кричит через плечо мисс Айвз, что-то записывая на доске.

В списке уроков, отстойных на эпическом уровне, английский только что официально переплюнул математический анализ.

Ножки стульев царапают по полу, сумки открываются и закрываются, пока другие ученики меняются местами и находят своих партнеров. Но не я. Надеюсь, до того, как сюда подойдет Оуэн, меня одарят силой невидимости.

Схватив жетоны со стола, мертвой хваткой сжимаю их.

Оуэн разворачивает стул и ставит к моей парте. Присаживается на краешек и подается вперед, поставив локти на колени и сложив руки.

– Слышал, что вчера произошло на тренировке между Кристианом и Титаном. Чувствую себя придурком за то, что доставал тебя насчет него.

Хоть в одном мы согласны.

– Такой кретин, как Титан, не мог завоевать такую девушку, как ты.

Меня удивляет такой комментарий, и я поднимаю голову. Огромная ошибка. Оуэн улыбается, и моя злость испаряется.

– Это комплимент? – спрашиваю я, надеясь, что этот вопрос его отвлечет. Если он продолжит на меня смотреть, я забуду, что должна на него злиться.

Уголок его рта поднимается.

– А что? Ты из тех девушек, что не принимают комплиментов?

Прикрываю рот, чтобы скрыть улыбку.

– Я без проблем их принимаю. Просто хотела убедиться, что это не еще один дешевый приемчик.

Оуэн теперь улыбается по полной, и в моем животе порхают бабочки.

– Ты не спустишь меня с крючка просто так, верно? – спрашивает он.

– Ни за что.

По проходу к нам идет мисс Айвз.

Пинаю Оуэна по ноге под партой, и он замечает ее за секунду до того, как она обрушивается на нас.

– Не вижу на вашей парте ничего, кроме карандашей.

Кажется, она расстроена.

Я нехотя открываю руку.

– Я принесла это.

Мисс Айвз видит жетоны, и ее лицо озаряется.

– Замечательно, Пейтон. Что насчет тебя, Оуэн?

– Я как раз доставал свое.

Он роется в рюкзаке и достает свежий белый боксерский бинт.

– Продолжайте. – Мисс Айвз машет руками и переходит к следующей паре.

Показываю на бинты.

– Отличный ход.

Оэун подается вперед, и мы смотрим друг другу в глаза.

– И у тебя. Только твой выбор выглядит нормальным. Значит, ты начинаешь первой.

– Ты же это не серьезно.

Тяжело сглатываю.

Он оглядывается.

– Если ничего не придумаем, получим неуд, верно?

Потираю пальцами жетон из нержавеющей стали, и выпуклые буквы папиного имени вжимаются в кожу. Я так часто их касалась, что узнаю форму каждой буквы и цифры, отпечатанные на металле.

– Они принадлежали моему папе.

Оуэн тянется через парту и прикасается к краю жетона в моих руках.

– Принадлежали?

Вот и избежала темы мертвых родителей.

– Он был морпехом. Умер в Ираке.

Задняя часть моего горла горит. Не уверена, что смогу говорить дальше. Как будто кто-то пробил дыру в моей груди.

– Когда это произошло?

Его палец все еще касается жетона, который впивается в большой палец. По мне распространяется тепло, и я чувствую себя в достаточной безопасности, чтобы ответить.

– Полтора года назад. – Сменяю тему. – А твой отец рядом?

Его улыбка исчезает, и губы складываются в тонкую линию.

– Мои родители разошлись пару лет назад. Мы с папой почти не общаемся.

– Извини.

Теперь нам обоим неловко.

Поднимаю с парты бинт.

– Может, расскажешь мне, почему это так важно для тебя? Мисс Айвз все еще совершает обход.

Напряжение спадает с лица Оуэна.

– Мне сойдет с рук, если я скажу, что в моем рюкзаке больше ничего нет?

Постукиваю по бинту и притворяюсь, что строго на него смотрю.

Оуэн просовывает большой палец в отверстие на одном конце бинта.

– Я обматываю им руки перед тренировкой. – Он несколько раз обматывает ткань вокруг костяшек. – Мне нравится кикбоксинг, и без боксерского бинта сразу отобью костяшки.

Сдерживаю порыв признаться, что знаю, зачем они ему. Все время обматывала руки Рида за него.

– Ты, возможно, не захочешь слушать про все, связанное с кикбоксингом. Так как ненавидишь борцов.

Он смотрит на меня, и мой желудок совершает кульбит.

Моему телу нужен сигнал, что мы с Оуэном лишь друзья.

– Я сказала, что мне не нравятся борцы.

– Это все меняет, – дразнится он. – Так в чем дело? Должна быть причина. Тошнит при виде крови?

– Я играю в футбол. И все время сталкиваюсь с царапинами и порезами. Кровь меня не пугает.

– Ты считаешь кикбоксинг и MMA слишком жестокими? – спрашивает Оуэн.

– Что-то вроде того.

– Кикбоксинг не ориентирован на причинение вреда. Он сформировался в Таиланде, как способ самозащиты, задолго до того, как стал популярным видом спорта. Для меня это прекрасный способ отвлечься. – Когда я ничего не отвечаю, Оуэн робко улыбается мне. – Отстойное объяснение.

– Нет. В этом есть смысл. Просто никогда не слышала, чтобы кто-то его так описывал. Но я понимаю. Футбол – моя отдушина, по крайней мере, так было прежде.

Постукиваю по жетону и отворачиваюсь.

– Эй? Твоя травма ничего не изменит. Ты снова будешь играть. Просто требуется время.

Оуэн не первый, кто говорит про время, но его слова значат больше, потому что он не обязан был их произносить.

Я сделаю все необходимое, чтобы вернуться на футбольное поле.

Колено заживет. Я верю в это глубоко внутри. Но не уверена, что остальная часть меня заживет.

ПОСЛЕ ШКОЛЫ Кэм везет меня в ИМКА и за всю дорогу не произносит ни слова. В ту секунду, как машина останавливается, хватаю рюкзак.