– А почему нет? Моими руками Урсенко убрал пять ключевых министров, каждый из которых мог стать претендентом на его место. Теперь президента окружают только лояльные ему люди. Действуй он иными методами, это могло бы привести к волнениям, а то и к импичменту. А так – налицо психопат-одиночка, врач-убийца, который, пользуясь своим положением, пытался отравить всех членов кабинета министров. И, кстати, едва не добрался до самого президента.

– Ну, в общем, схема получается красивая, – подумав, согласился Дик. – Полагаю, ни один адвокат не взялся за твою защиту.

– Мое дело рассматривала особая коллегия Высшего суда. В таких случаях адвокат подсудимому не полагается. Хотя он может защищать себя сам. До вынесения окончательного приговора я около года провел в одиночной камере, откуда меня изредка выводили на так называемые допросы, где не давали и слова сказать. Все показания были уже записаны. От меня лишь требовалось завизировать их. Меня не били, не пытали. Мне протягивали перо и предлагали поставить подпись. Поначалу я отказывался, пытался что-то объяснить. Но, как только я начинал говорить, следователь выходил из комнаты. А когда я умолкал, меня забирали охранники и отводили назад в камеру. Через неделю процедура повторялась. Меня кормили. Мне предоставляли средства личной гигиены. Но больше – ничего. Представляете, каково это – день за днем сидеть на койке и тупо смотреть в стену перед собой, зная, что ты никогда отсюда не выйдешь? И, в конце концов, я решил, да грех их всех забери!.. И подписал признательные показания. Через два дня мне был вынесен приговор без права подачи апелляции. А вечером следующего дня меня казнили.

– Не может быть! – Вид у Гюнтера был растерянный, но при этом смотрел парень на Александра недоверчиво. – Так не бывает!

– О чем ты, парень? – непонимающе посмотрел на него Дик.

– В нашем Союзе Шести Планет закон для всех един! Никто не может быть осужден, и уж тем более приговорен к смертной казни, только на основании собственного признания! Это… Это же просто нелепо!..

– А то, как мы тут оказались, не нелепо?

– Это совсем другое! – снова затряс головой Гюнтер.

– И в чем же разница? Нас приговорили к жизни после смерти – это, по-твоему, нормально? В порядке вещей? – Дик все больше входил в раж. – И что же, нам теперь всем хором орать: слава президенту Урсенко!..

Александру показалось, что еще немного, и Дик ударит Гюнтера. Он уже готов был вмешаться, но Дик сам вдруг остановился, махнул рукой и отвернулся. Как будто ему стало невыносимо скучно.

– Закон почти всегда отходит на второй, а то и третий план, когда дело касается государственных интересов. – Александр старался говорить как можно спокойнее, чтобы не спровоцировать новую вспышку возмущения или гнева. – Такова уж реальность, Гюнтер, и с этим, увы, не поспоришь.

– Если ты считал себя невиновным… – начал Гюнтер.

– Я был невиновен, – уточнил Александр.

– Тем более, – уперто, как бык, наклонил голову парень. – Если ты был невиновен, нужно было это доказать!

– Как?

– Не знаю… Но, если всегда вот так просто сдаваться… Опускать руки, когда дело доходит до доказательства своей правоты… – Гюнтер беспомощно всплеснул руками. – Ну, я даже не знаю, во что мы все тогда превратимся?

– В живых мертвецов, – по-прежнему глядя в сторону, Дик усмехнулся и сплюнул. – В зомби, грех их забери.

– Речь сейчас не о них, а о нас, – сказал Александр, желая придать разговору более конструктивную направленность.

– Мы, они – какая разница, – Дик снова сплюнул. – Жизнь – дерьмо. Вот это – факт! Как тебя убили?

– Смертельная инъекция… Так я думал, когда меня распяли на каталке с откинутыми в стороны подлокотниками. Голова была зафиксирована, так что я мог видеть только белый потолок над собой и край протянутой по нему люминесцентной полосы. Когда иголка вошла в вену, мне почему-то вдруг стало мучительно больно оттого, что этот потолок станет последним, что я увижу. И – тишина. Я не слышал ни звука. Как будто ради того, чтобы я умер в полной тишине, даже климатизаторы выключили. А мне вдруг захотелось с кем-то поговорить. Все равно с кем, без разницы, о чем, лишь бы услышать живой человеческий голос. Я не чувствовал ни боли, ни тоски, ни отчаяния. Мне было только жаль… Не себя, а весь этот мир, который прямо сейчас лишался такого славного парня!.. Навсегда… Наверное, это был самый бесчеловечный обман из всех, что только можно себе вообразить.

– В каком смысле? – удивленно наклонил голову Дик.

– Они меня не убили, а лишь погрузили в кому. Видимо, я уже был включен в проект использования зомби-колонистов. А раз так, зачем тратить лишние средства на оживление, если можно просто заставить меня поверить в то, что я умер?.. Именно поэтому я уже сейчас, без чудодейственного икер торока, могу есть все, что угодно. И иммунная сыворотка, скорее всего, мне тоже не нужна. Я, в отличие от остальных, не был мертвым… Или, наверное, правильнее сказать, тело мое не было мертво. Потому что психологически я, так же, как и вы, переступил черту жизни и смерти, а затем сделал шаг назад.

– Вот оно как. – Дик провел ладонью по лысому затылку. – Забавно, – хмыкнул он. – Оказывается, среди нас есть живой. – Он поднял голову и посмотрел на Александра. – А тебе не кажется, что живому не место среди мертвых?

– Мне давно уже ничего не кажется, – невозмутимо отозвался Александр. – Пора тебе рассказать свою историю.

– Нет, постой, погоди. Ты сказал, что прежде был врачом. Верно?

– Да.

– Очень хорошим врачом. Так?

– Да.

– Значит, ты можешь помочь нам избавиться от имплантатов и снова стать людьми?

– Без специального медицинского оборудования я ничего не могу.

– А если оно у тебя будет?

– Я понятия не имею, что они с нами сделали, – развел руками Александр. – Я не могу ответить на твой вопрос, не проведя тщательного всестороннего обследования. Ясно?

– Ясно, – кивнул Дик. – Ну, а теперь, – по губам его скользнула кривая усмешка, – позвольте сообщить вам, господа, что перед вами не кто иной, как один из бывших тюремщиков. Ага, – он попытался хохотнуть, но лишь издал некий неопределенный звук. – Я умер, и меня отправили к тем, кого я прежде охранял. Весело, правда?

– Да что ж тут веселого? – непонимающе пожал плечами Гюнтер.

– Чем конкретно ты занимался? – спросил Александр.

– Я был вторым пилотом на боевом линейном корабле класса «краут» «Юрий Семецкий», курсировавшем между пятью планетами Грешного Треугольника, на которых существуют колонии живых мертвецов.

– О! Выходит, мы не одиноки!

– Полагаю, Союз Шести Планет не испытывает недостатка в покойниках.

– Скажу тебе как врач, далеко не всякий покойник годится на то, чтобы сделать из него зомби.