– Вы прошли хашцак мицерик, – не поднимая накрытой куском ткани головы, уверенно произнес Юрий, едва они переступили порог.

– Да, – ответил Александр. – Теперь у нас есть имена. Меня зовут…

– Нет! – Юрий поднял изуродованную болезнью руку. – Разве Юм-Памарак не предупредил вас, что не следует называть свои истинные имена первому встречному?

– Да, конечно, говорил, но…

– Это правило, из которого нет исключений! Никогда и никому не называйте свое настоящее имя! Никогда и никому!..

Он хотел еще что-то добавить, но поперхнулся и зашелся в приступе мучительного кашля.

Дик Чики посмотрел на Александра, взглядом спрашивая, а не пора ли уходить? В ответ Александр многозначительно поднял брови. Что это должно было означать, он и сам не знал.

Откашлявшись, Юрий ладонью вытер рот.

– Что вы теперь собираетесь делать?

– Вернемся в свою колонию, – ответил Дик.

– Юм-Памарак дал нам икер торок – еду, которая поможет отказаться от пищевой смеси.

– И вы уже почувствовали себя настоящими людьми.

Лица Юрия не было видно, но, похоже, произнося эти слова, он саркастически усмехался.

– А за кого ты нас принимаешь? – с вызовом спросил Дик.

– Вы такие же обрубки-недочеловеки, как и я.

– Да грех тебя забери!..

Александр схватил Дика за руку, предупреждая дальнейшее словоизлияние. Ему и самому не нравилось то, что говорил Юрий. Но спорить с умирающим – какой в этом смысл?

– Я так понимаю, вы собираетесь разделить икер торок среди всех обитателей своей колонии?.. А потом, конечно же, приведете их сюда, может быть, не всех сразу, а группами, по нескольку человек, чтобы Юм-Памарак и их провел через хашцак мицерик?..

– У тебя не иначе как дар предвидения прорезался? – не удержался-таки Дик.

– Хотите, я скажу, что я о вас думаю? – прохрипел Юрий.

– Ну?..

– Вы – дураки… К тому же мертвые дураки…

– А, – безнадежно махнул рукой Дик. – Будь здоров… Или что тут у вас говорят при прощании?

– Ты б послушал, когда тебе говорят… Рукой махнуть всегда успеешь…

– Я давно уже тебя слушаю. И пока еще не услышал ничего дельного.

– Ну, так умолкни и не мешай слушать другим… Может быть, у них, в отличие от тебя, уши воском не залиты… – Юрий наклонился и кашлянул в кулак. – Я прекрасно себе представляю ваше нынешнее состояние… Вы в восторге… Будто заново на свет родились… И, естественно, вам хочется поделиться своим счастьем с другими… Похвальное желание… Но только будьте осторожны… Насколько хорошо вы знаете тех, с кем вместе вас высадили на эту планету?.. А?.. Да вы их вообще не знаете. Потому что они сами себя не знают… А люди, между тем, бывают разные… И вот представьте себе, что хотя бы один из тех, кого вы решили облагодетельствовать, донесет на вас тюремщикам… Грех знает, какие у него при этом будут мотивы… Быть может, он понадеется, что в благодарность за донос получит какие-то поблажки… А может, и на свободу рассчитывает… Или у него просто натура такая… Что, скажите, не бывает таких?.. Ха! Еще как бывает!.. Честно говоря, мне плевать на то, что станет после этого с вами… – Юрий зажал лицо в ладонях и издал ужасающий звук, как будто по горлу ему провели рашпилем. – Все, – он уронил руки на колени. – Я сказал все, что хотел… Можете проваливать…

– …Помните, что сказал умирающий дурак?

– Про то, что никому нельзя доверять?

– Да!

– И что?

– Мы так и не решили, что делать?

– А что тут решать?..

– Счастье для всех и даром? И пусть никто не уйдет обиженным?

– К чему ты клонишь?

– Мы ничего не знаем о них! – Дик выбросил руку в направлении треугольной постройки. – Грех меня раздери!.. Да мы ведь даже друг о друге ничего не знаем! Мы назвали друг другу свои имена – грех с ним, я не верю в мистические бредни насчет таинства имени, – но мы ничего не сказали о своем прошлом. Почему?.. А?.. Неужели ж оно у нас, всех троих, настолько поганое?

– У меня в прошлом нет ничего такого… – потупившись, переступил с ноги на ногу Гюнтер. – Ну, то есть…

– Тебя никто не заставляет рассказывать, – предупредил его Александр.

– Да нет… Мне, в общем-то, и рассказывать нечего… Я родился и вырос… И умер тоже… На планете Двадублона… – Гюнтер усмехнулся едва слышно. – Верноподданный великого Союза Шести Планет… Мои родители были состоятельные люди. Отец консультировал министерство социального развития. Я учился в привилегированной школе, затем в Карсте… Знаете, это такое высшее учебное заведение…

– Знаем, – кивнул Дик. – Туда не берут кого попало с улицы.

– Ну, в общем так, – согласился Гюнтер.

Александр незаметно показал Дику кулак – мол, кончай смущать парня, ему и без того паршиво.

– В общем, все в моей жизни складывалось как надо… Хорошо… Я погиб в тот самый день, когда мне исполнился двадцать один год. Точно в день рождения… Как вам такое?.. Отец подарил мне прогулку на экстрим-скутере по каньону в национальном Стэнд-парке. Нас было десять человек, друзей-однокурсников. Экстрим-скутер вел профессиональный пилот… Этот аттракцион существует уже более двадцати лет, и за все это время – ни одной аварии. А вот нам не повезло… Не знаю, что уж там произошло, то ли сам скутер забарахлил, то ли пилот в какой-то момент не справился с управлением, только наша машина на полной скорости врезалась в скалу. И, опять же, система безопасности, гарантировала выживание пилота и пассажиров при самой серьезной аварии… И выжили все. Кроме меня. Потому что спасательная капсула моего кресла почему-то не сработала… Вы знаете, я отчетливо помню момент смерти… Нет, правда! Скутер левым крылом зацепил скалу. Меня выбросило из кресла, и я грудью ударился о горизонтальный поручень. Внутри что-то хрустнуло, дыхание оборвалось… Но это была еще не смерть. Резко потеряв скорость, скутер завалился носом вниз, я полетел через поручень и затылком ударился об угол приборной панели… – Гюнтер провел ладонью по затылку. – Мне показалось, что кости черепа треснули… Или разошлись по шву… Как бы там ни было, я почувствовал, как через дырку в голове жизнь покидает тело… Наверное, это длилось несколько секунд, но в моем субъективном восприятии они растянулись если и не до пределов вечности, то все равно очень надолго. Я видел, как по лобовому стеклу кабины скутера побежала трещина. Которая начала ветвиться, подобно разрывающей ночной мрак молнии. Затем стекло выгнулось внутрь кабины и рассыпалось мелкими осколками. Стеклянные брызги летели ко мне и все никак не могли долететь. А я чувствовал, как холодеют ноги, как немеют пальцы на руках… При этом мне не было страшно. Хотя я не видел ни темного коридора со светом в конце, ни каких-либо призрачных фигур, готовых препроводить меня в мир иной. Напротив, я ясно, с ужасающей конкретностью понимал, что это конец. Конец всему. Что, как только жизнь покинет мое тело, для меня уже больше ничего и никогда не будет. Я знал, что ухожу не в вечность, а в небытие… Помню, я вдруг испугался, когда понял, что не чувствую своего носа. Почему? Да грех его разберет… Я умер прежде, чем скутер упал на дно каньона. Должно быть, «Скорая» прибыла быстро, если им удалось меня оживить… И голова моя пострадала меньше, чем я думал. – Гюнтер смущенно улыбнулся и развел руками. – Вот и все. Не очень-то увлекательная история.