– Проститутка… – В это слово старушенция всегда вкладывала куда больше смысла, чем дает толковый словарь русского языка.

Под такое определение у нее подпадали не только любительницы ходить без нижнего белья, но и любая молодая женщина, самостоятельно водившая машину.

Бондарев вырулил со двора, пару кварталов он присматривался к ехавшей за ними легковушке, но на светофоре та свернула.

– Вы всегда появляетесь неожиданно, и после вашего появления у меня начинаются неприятности.

– На этот раз с моим появлением они закончились.

– Ничего себе – закончились, – возмутилась Лада, – я даже одеться не успела. Еду непонятно куда и непонятно зачем. Еще неизвестно, кто из вас двоих опаснее. Надо было, пока вы катались по полу, пытаясь убить друг друга, убежать и вызвать милицию.

– Вы знаете человека, вломившегося к вам?

– Не знаю ни его, ни вас. И знать уже не желаю. Куда вы меня везете?

– К себе домой.

– Я превратилась в наживку, на которую вас пытаются поймать. Меня это не устраивает. Я не собираюсь ехать к вам.

– Не бойтесь, у меня найдется для вас отдельная спальня. И, честно говоря, вы не в моем вкусе.

– Вы предлагаете мне ночевать? Это уже слишком.

– Я в ответе за вас.

– А мне плевать. Остановите машину, – Лада взялась за ручку дверцы.

– Мы уже почти приехали, – невозмутимо отвечал Бондарев, – осмотритесь у меня. Если не понравится, мы всегда сможем вернуться.

– Не говорите «мы». Есть только вы и я, – Лада приоткрыла на ходу дверцу, – я сейчас выпрыгну.

В ответ Бондарев увеличил скорость. У Сельниковой тошнота подступила к горлу, когда она всмотрелась в бегущий под машиной асфальт. Автомобиль промчался на желтый сигнал светофора, лихо перемахнул из крайнего левого в крайний правый ряд под самым носом у грузовика.

– Осторожно, поворачиваем.

Левой рукой Клим довернул руль, правой поймал за плечо чуть не вывалившуюся из машины Ладу.

– В следующий раз или пристегивайтесь, или закрывайте дверцу.

Машина промчалась по тихой коломенской улочке с частной застройкой и остановилась у ворот довольно скромного дома, облицованного белыми панелями.

– Вот мы и приехали.

Как ни спешила Лада выбраться из машины, Бондарев опередил ее, обежал капот и подал руку.

– Не пяльтесь на меня.

– Возьмитесь за мою руку, так вам будет удобнее придерживать плащ.

– Не понимаю, что меня до сих пор сдерживает, чтобы не дать вам по физиономии?

– Наверное, хорошее воспитание.

Лада прошла в любезно приоткрытую калитку.

– Располагайтесь, – предложил Бондарев, когда женщина оказалась в гостиной.

Лада даже забыла о своем намерении в первую очередь спросить, где может переодеться. Она стояла посреди комнаты и осматривалась, ее поразили и акульи челюсти на стене возле камина, и чучела больших рыб, и диковинные рыболовные снасти.

– Сразу видно, что вы живете один, – наконец сказала она.

– Почему?

– Ни одна женщина не потерпела бы подобных вещей в доме.

– Возможно, но я у них не спрашиваю разрешения, и подолгу они здесь не задерживаются. Кстати, я покажу вам ванную комнату. Только, пожалуйста, не наденьте мой халат, рядом с ним на вешалке есть меньшего размера – женский.

– Специально для тех женщин, чье разрешение вам не требуется?

Бондарев неопределенно пожал плечами и распахнул дверь в ванную комнату, щелкнул низко расположенным выключателем. Яркий свет потолочных ламп отразился в большом, во всю стену, зеркале, заискрился в идеально вычищенной сантехнике.

– Жду вас в гостиной.

– Здесь на двери нет защелки.

– Конечно, я же один живу.

Лада прикрыла дверь, ей казалось, что мужчина никуда не ушел, стоит под дверью и ждет.

«Ну и черт с ним», – она сбросила плащ, надела прихваченное из дома белье.

Махровый халат на вешалке казался немного жестковатым – недавно после стирки. Его покрой был таков, что его могла носить и полная высокая женщина, и миниатюрная худышка, впору пришлись и пластиковые банные тапочки. Лада долго мыла под краном чужую расческу, прежде чем привести в порядок волосы. Когда она вышла в гостиную, Бондарев уже заканчивал сервировать стол: ваза с фруктами, печенье, кофейник, чашечки, начатая бутылка мартини и коньяк.

– Праздник в мою честь? – Лада, не дожидаясь приглашения, села на диван перед низким столиком.

– Праздник будет вечером.

– Вообще-то я не пью в первой половине дня, – неуверенно сказала Лада.

– В вашей ситуации я бы выпил немного коньяка. Нервы успокаивает. Вам поможет только крепкий напиток.

– Я показалась вам нервной?

– Немного. Но вы не всегда такая.

Женщина приняла из рук Клима коньячный бокал и дольку апельсина.

– Принято пить за знакомство, а я даже не знаю, как вас зовут, – сказала она, – кажется, в позапрошлый раз мы тоже обсуждали эту тему, и вы назвались…

– Клим. Клим Бондарев, – мужчина налил себе коньяка и приподнял бокал, – за знакомство, Лада.

Сельникова выпила коньяк, отставила бокал, сжала губами апельсиновую дольку, высасывая из нее прохладный сок.

– Если я устроюсь поудобнее, это вас не смутит? – спросила она.

– То, что нам пришлось пережить сегодня, сближает больше, чем ночь, проведенная в общей постели. Или вы так не считаете? – засмеялся Клим, он лишь пригубил бокал и недопитым поставил на стол.

Сельникова ощутила, что слегка запьянела.

– Кто вы такой?

– Ваш ангел-хранитель. Приставлен охранять свыше.

– Ангелы, насколько я помню, существа бесполые, а вы наглый, беспардонный мужик. – Лада сбросила тапочки, поджала под себя ноги и одернула полы халата.

– Вы ошибаетесь, хотя звучит это как комплимент.

Сельникова не заметила, когда Бондарев успел подлить ей коньяк.

– Выпьем на брудершафт, – предложил он.

– Почему?

– Рано или поздно нам придется перейти на «ты».

Клим обошел диван и нагнулся над низкой спинкой, пропустил руку с бокалом под руку женщины.

Лада лишь сделала вид, что пьет, приложив бокал к губам.

«Если попробует сейчас меня поцеловать, прикроюсь ладонью», – подумала она.

Бондарев взял женщину за запястье, положил руку себе на плечо и поцеловал Ладу в губы, присел на спинку дивана.