выкрала свиток, мы бы не были так обеспокоены тем, что шиноби S-класса, в идеале владеющий Хирайшином, стал предателем, — прищурилась советник деревни.

— Откуда я могла знать, что вы не на стороне Данзо?! — резво отреагировала женщина, и в комнате все внезапно замолчали.

— И всё же… почему вы её так защищаете? — возмутился старейшина через пару секунд молчания.

— Мы хорошо её знаем, она была нашей ученицей, и хоть самоуверенно взяла всё на себя — это лучший расклад событий. Сегодня утром Цунаде отправила отряд АНБУ в Корень с приказом — задержать всех. Но мы опоздали, Ариза опередила нас в этом. Преступная организация нейтрализована, выжившие члены Корня задержаны, мы не потеряли никого из наших, а вся ненависть будет направлена на девчонку. Разве не вам, старейшины, это выгодно? — серьёзно проговорил Джирайя, сложив руки на груди, и советники, хмыкнув, замолчали, понимая, что избавились от угрозы, не запачкав руки и сохранив репутацию.

— Мы бы всё равно не допустили переворот, вот только какой ценой, — уверенно сказала Цунаде, словно полностью вставая на мою сторону. — Она приложила массу усилий, чтобы попасть в Корень и стать там шпионом. Она пошла на риск, добывая компромат, с трудом там выжила, её подставили, жестоко пытали, схватили и убили дорогих ей людей. Она вынуждена была всем лгать, от неё все отвернулись. И теперь, ради мира в деревне проделав весь этот путь и фактически остановив переворот, она для всех ненавистный предатель, которого казнят. Всё это бремя она взвалила на себя одну ради Конохи. Я не говорю, что она герой, она тоже поступила жестоко, но если бы не она — погибло бы значительно больше людей.

— Хочу добавить, что я хорошо знаю свою ученицу, — начал Какаши, что до этого был наблюдателем. — Она всегда была слишком самостоятельной, и то, что она решила сделать в одиночку, меня не удивляет. Но я могу заверить, она любит деревню, и не нужно считать её врагом.

— Откуда вам знать, что у неё на уме?! — воскликнула старейшина, и я решила вмешаться:

— Я могу рассказать, — осторожно протянула я, и все тут же развернулись ко мне.

— Как давно ты…

— Когда принесли письмо от феодала, — опередила я. — Хоть за меня тут практически всё сказали, я добавлю: то, что мне пришлось сделать — это бесспорно ужасно, но я лишь желала, чтобы больше ни один близкий мне человек не погиб. Коноха — мой дом, и я не хотела допускать, чтобы из-за такой мрази, как Данзо, страдали мои близкие или же гибли невинные жители деревни.

— Ариза, завтра утром тебя казнят, это приказ феодала, — прикрыв глаза, протянула Цунаде.

— Да… слышала… я готова к такому, это будет справедливым наказанием за сделанное, — спокойно опустила я голову, и уверенно продолжила. — Будет лучше, если никто не узнает о том, что случилось. Меня всё равно казнят. А так хотя бы у вас всё будет хорошо. Просто взвалите это на меня — я согласна взять на себя всю ненависть.

The End Flashback

До самого утра, не смыкая глаз, я смотрела в тусклый небосклон. Разные чувства блуждали в душе, но чем ближе была казнь, тем становилось страшнее. Несмотря на то, что я много раз бывала на грани жизни и смерти, всё равно что-то терзало душу.

Периодически мне становилось так плохо, что я пыталась заснуть, но как не старалась, очень быстро просыпалась в холодном поту от жутких кошмаров, пробирающих до костей — ничего кроме чудовищных пыток мне не снилось. И через пару раз я оставила свои попытки. Вспоминать ту ночь было невыносимо больно.

Мне не хотелось подводить итоги своей жизни, да и вообще о чём-то думать, но мысли непослушно уносили меня в далёкое детство. И я вновь и вновь возвращалась к Наруто и Саске. Я молилась о том, чтобы им сказали, что я клон. Ведь тогда они не будут страдать.

Меня регулярно отвлекали от мыслей. Раз в десять минут охранник обходил весь блок приговорённых к смерти заключённых, а рядом с моей камерой и вовсе поставили двух членов АНБУ. Видимо, для тотального контроля, чтобы я даже не пробовала сбежать. Да и как сбежать, когда на тебе столько печатей подавления, что ты даже чакры своей не чувствуешь, я не знала.

Несколько раз охранник приносил тарелку и ставил её на пол, попутно забирая прошлую, так и не тронутую, порцию. Они не развязывали мне руки, безмолвно предлагая есть и пить с пола, как бездомной шавке, да ещё и протухшее по запаху. Я видела, с каким презрением они сверлили меня взглядами, но меня это уже не задевало. Я просто думала о жизни, и о том, что старалась и сделала всё, что могла. На большее у меня просто не хватило сил.

Я ведь тренировалась всю свою жизнь. Я считала, что своим трудолюбием справлюсь, в отличие от всех остальных попаданцев. Но, видимо, я слишком много о себе возомнила. Почему никто не сказал мне, что это будет так трудно?

Если бы мне рассказали, чем закончится моя жизнь, как именно она подойдёт к концу. Я бы ценила каждое мгновение проведённое с друзьями, никогда бы не лгала им, проводила больше времени рядом, не мучила своими интригами.

Так и прошли мои последние часы.

Резкий звук хлопнувшей двери вывел меня из раздумий, и сердце бешено застучало в груди, как загнанному в угол животному, мне стало дико страшно. Даже быстрей, чем пришло осознание происходящего.

«Вот и всё? Конец?»

— Выходи! Пробил твой час, сучка, собаке собачья смерть! — двое мужчин под два метра ростом вошли в камеру и, схватив меня под мышки, заставили встать. Они отстегнули цепи, что приковывали меня к стене, и вывели из камеры. А потом повели по каким-то тёмным холодным коридорам, до боли сжимая мои плечи. Мне очень хотелось пить, кружилась голова и казалось, что вот-вот и я упаду в обморок, ведь после всех полученных травм я не восстановилась: никто меня не лечил. Но охранникам было всё равно. Они словно намеренно волокли, видя, что мне больно так быстро идти на опухших и сломанных ногах, да ещё и в кандалах.

Через несколько минут мы вышли в длинный коридор, по разные стороны от которого были камеры с заключёнными, и так три этажа ввысь. Они все от