сильнее, чем обездвиженного Славу. — Говоришь, так хочешь, чтобы я вернул тебе ТВОЮ невесту? Я быстро сделаю её своей. Хочешь? Зна-аю, хочешь.

Арчи жутко улыбается.

— Даю тебе ещё день. И всё. Моё терпение подошло к концу. Нет — никогда больше не увидишь СВОЮ невесту.

Он резко бьёт того головой об стену.

Я не вскрикиваю. Ловлю ртом воздух и отшатываюсь назад, когда в комнату залетают два человека. Я узнаю их сразу. Люди Славы. Тот редко меняет кого-то. Одни и те же люди могут служить по пять-десять лет. Пока не умрут.

И вот сейчас я снова вижу знакомые лица.

Один из них поднимает пистолет.

И я вскрикиваю.

И вместе с моим криком один человек падает на пол. Именно тот, что наставил пистолет на Арсанова.

Арчи оборачивается к проёму и усмехается.

— Он жив. Пушку убери и уйдёшь отсюда живым. Или прямо здесь в тюрягу хочешь попасть? Камеры видишь?

А его они не останавливают?

Но мужчина мнётся. Сомневается. Смотрит то на Арчи, то на лежащее тело, что спускается по стене лицом и падает на пол. Он скоро очухается. Уже пальцами шевелит.

Охранник Славы всё же убирает пистолет.

И пока я смотрю на это округлившимся глазами, из которых продолжают стекать слёзы, не замечаю, как Арчи подходит ко мне и хватает за локоть. Дёргает на себя, срывая с места.

А я падаю. Не выдерживаю на дрожащих ногах.

Но за руку тянут. Талию обвивают. Не дают столкнуться с полом.

А над головой раздаётся недовольное шипение:

— Ходить не умеешь что ли?

Арчи рывком поднимает меня. Прижимает к себе. И тащит. Потому что сама я идти не в состоянии. Болтаю ногами в воздухе. Пока я обнимаю его, чтобы не упасть. И смотрю ему за спину. Где сейчас Волков встаёт со своего места.

А мы выходим. Идём по коридору. А я продолжаю наблюдать за тем, как в комнату залетают четыре человека.

И всё.

Всё закончилось.

Но слёзы отчего-то продолжают бежать по щекам.

Прикрываю глаза, выдыхаю и на мгновение расслабляюсь.

Кончилось! Всё кончилось!

И от этого я нервно смеюсь.

Не понимаю, что на меня находит. Но я настолько ухожу в себя, что не замечаю, как мы оказываемся в машине. Где я забиваюсь в угол автомобиля и тихо смеюсь.

Это сумасшествие.

Я избегаю своей смерти уже раз восьмой. И как у самой настоящей кошки у меня осталось последняя. И чувствую, совсем скоро я с ней распрощаюсь. Не смогу же я постоянно бегать от смерти.

Даже взять то, что я сейчас сижу рядом с Арсановым. А он хуже смерти.

— Что смешного?

— Ничего, — прикрываю глаза. Всего каких-то полчаса, а я вымотана так, будто таскала мешки под сто кило трое суток подряд.

Внезапная хватка на руке немного будоражит.

Арсанов хватает меня за запястье и оборачивает к себе. Я распахиваю губы и глотаю воздух, не успевая перевести дыхание.

Всё ещё нахожусь в каком-то плотном тумане страха.

Арчи опрокидывает меня на сиденье авто и нависает надо мной.

Нет…

Почему именно сейчас?

Я прижимаю к себе руку, стараясь прикрыть грудь, что хочет выскользнуть из ткани платья.

— Что ты?..

Почему именно сейчас ему захотелось присунуть в меня свой член?

Он серьёзно?

У меня только что была истерика. Она продолжается и по сию секунду. Мой бывший жених, за которого я его и вовсе не считаю — едва не задушил меня. Шея до сих пор горит так, будто её обожгло огнём, облили магмой. А это лишь прикосновение.

И я оставалась с ним наедине. Говорила с ним. Он трогал меня.

У меня, блять, стресс!

А всё, что сейчас волнует разъярённого от слов Волкова Арчи — секс. Весело.

— Хочу тебя похвалить.

Что он только что сказал?

Мне показалось или от страха у меня заложило уши?

— Прости, что? — ничего не понимаю. Я, Может, не расслышала? И он сказал: хочу тебя «оттрахать»? Или «убить»?

— Ты явно нарываешься на похвалу, — слегка прищуривается. — Говорю, что ты хорошо отработала. Молодец. Больше я повторять не буду.

Я непонимающе хлопаю ресницами, стараясь проснуться. Да, это сон. Самый настоящий. А сейчас я проснусь в холодном поту. На столе. Где меня имеет Слава. А Арсанов смотрит на это через стекло.

— Ага, спасибо, — тишина затягивается. — Это всё? Слезешь с меня? Твоё колено упирается мне в промежность.

— А мне нравится, — хмыкает. — Тепло.

— Да пошёл ты.

— Мм, беру свои слова назад. Не молодец.

Я сжимаю кулаки.

А Арсанов отстраняется. Но не до конца. Только выпрямляется и смотрит сверху вниз. И не просто. Задумал что-то.

И в доказательства этому достаёт влажные салфетки из кармана пальто. Вытирает ими руки.

— А обязательно делать это в такой позе? — язвлю.

— Да, — отвечает тихо. — Ты можешь убежать.

Лёгкие спирает от одних только слов.

— От чего? — облизываю неосознанно пересохшие губы. Во рту засуха появляется.

— От этого.

Арчи снова резко наклоняется. Хватает меня за запястья и с силой удерживает их, разводя в стороны. Прижимает над моей головой. Перехватывает одной рукой, вызывая потом раздражения.

Вырываюсь, точнее, дрыгаюсь под ним, но ничего не выходит.

Проклятье!

— И зачем? — выдыхаю.

Арчи не отвечает. Опускает свою ладонь мне на грудь. Слегка сминает её под тканью платья.

А у меня уже мурашки по всему телу рассыпаются.

Нажимает на сосок, играет с ним. А тот твердеет. Предатель грёбанный. Почему на Волкова такого не было? Только мерзость. Отвращение.

А стоило этому уроду дотронуться, так всё. Тело реагирует.

А в мыслях появляется вчерашняя ночь. Боли, унижения и