– Вы не имеете права говорить так! Это же…

– До свидания, джентльмены, – попрощался Мейсон, выходя вкоридор. – Вам осталось еще целых полчаса на раздумья.

И он хлопнул дверью.

Перри Мейсон ходил взад и вперед по кабинету с четкостьюхорошо отрегулированного часового механизма. Изредка он бросал отрывочныеуказания Делле Стрит. Но глаза его все время оставались прикованными к какой-тонеподвижной точке впереди себя.

– Никак не могу разобраться в чертовой загадке… будтопытаюсь схватить в темноте светящийся шарик, прыгающий на резинке. То сам идеттебе в руки, то отпрыгнет прочь. Что же такого мог видеть Паккард в окошке? ИПаккарда убили, этого нельзя забывать. Лично я убежден, что Паккард был безсознания, когда машину столкнули с обрыва. Прежде всего, это была не егомашина. Чего ради Паккард стал бы воровать машину? И потом, на руле не былонайдено отпечатков пальцев, хотя Паккард был без перчаток. Значит, машину угналкто-то другой и старательно стер все следы с баранки. Паккард был без сознания.Машину повели в горы. Потом кто-то в перчатках встал на подножку, направилмашину к обрыву и в последний момент соскочил.

Делла Стрит постучала пальцем по столу:

– Послушайте, шеф, завтра отплывает наш пароход. Кстати, вамнужно подписать билет. Давно пора укладывать чемоданы.

– Делла, ты знаешь не хуже меня, что мы не сможем никудауехать, пока не спасем Риту Свейн.

– Допустим, она виновна.

– Ты думаешь, она виновна?

– Честно говоря, шеф, я не знаю. Как-то уж очень труднопредставить, что она проникла в дом, убила Вальтера Прескотта и потомпопыталась представить все таким образом, как будто во всем виновата сестра.

– А как в отношении Розалинды Прескотт?

– В ней я не так уверена. Розалинда влюблена, а влюбленнаяженщина способна на все, лишь бы защитить своего возлюбленного.

– Даже до такой степени, чтобы подставить под удар роднуюсестру?

– Но ведь ее сестру пока еще не обвинили в убийстве. А еслиэто все-таки случится, то она станет первой вашей клиенткой, которую обвинят вподобном преступлении. Нет, меня нисколько не волнует данное дело: я уверена,что вы его распутаете еще до завтрашнего дня. Лишь бы вы не занялись новымделом.

– Ну нет, как только я разделаюсь с этим делом, мы объедемвесь мир.

– Вы мне обещаете не браться за новое дело?

– Обещаю торжественно и окончательно. Я не возьмусь заобычное дело. Конечно, если вдруг подвернется какая-то совершенно непонятнаязагадка… Ведь ты же не захочешь, чтобы я путешествовал, все время ломая себеголову над тем, что осталось неразрешенным.

– Почему?

– Мне поездка не доставила бы никакого удовольствия.

– Это только так кажется. Стоит только подняться на палубу,как новые интересы вас целиком захватят, и вы…

Она не договорила, так как зазвонил телефон. Зажав трубкурукой, Делла прошептала Мейсону:

– Фредерик Карпентер, управляющий банком «Секонд Фиделити».

Подмигнув, Мейсон сказал:

– Это неплохо. Алло, Мейсон слушает.

– Добрый день, мистер Мейсон. Говорит Фредерик Карпентер избанка «Секонд Фиделити». Помните, вы со мной разговаривали по поводу текущегосчета Вальтера Прескотта?

– Прекрасно помню, – ответил Мейсон и подмигнул Делле.

– Я тогда посчитал, что следует подождать, пока вашаклиентка не получит легального права. Однако, обсудив этот вопрос с нашимиюридическими советниками, мы решили, что все-таки будет более разумнообъединить наши усилия и не вынуждать вас принимать меры по изъятию капитала,который…

Мейсон прервал неторопливый говорок банкира:

– Оставьте свои объяснения для других. Меня интересует общаявеличина его накоплений и капиталовложений!

Карпентер откашлялся:

– Шестьдесят девять тысяч семьсот шестьдесят пять долларов итридцать центов.

– Не могли бы вы мне рассказать, каким именно образомвносились деньги?

– Чаще всего наличными суммами от пяти до пятнадцати тысячединовременно.

– Они сдавались лично Вальтером Прескоттом?

– Насколько мне удалось выяснить, да.

– Благодарю, – сказал Мейсон.

– И если вам в дальнейшем понадобится наша помощь, мистерМейсон, обращайтесь прямо ко мне.

– О'кей, – сказал Мейсон, опуская трубку на рычаг. – Сильносомневаюсь, что мы завтра сможем уехать, Делла.

– Почему, шеф?

– Появилось еще одно усложняющее обстоятельство, которое мыупустили из виду и которое должны ликвидировать до того, как расстанемся сЛос-Анджелесом.

– Почему так необходимо это ликвидировать?

– Потому что любая криминальная проблема, которая не отвечаетна все вопросы, не может являться ее решением. Теперь я понял свою ошибку: яобращал слишком много внимания на тех людей, которых подозревает прокуратура,совершенно забыв о жертве. А между тем, Делла, в конечном итоге успех решениялюбой криминальной загадки заключается в восстановлении всех деталей жизнижертвы. Вернее сказать, образа ее жизни. Здесь мы находим мотивировку, ну амотивировка – разгадка всякого убийства.

Вообще-то у любого человека есть враги. Иногда это простонедруги или соперники по бизнесу. Чаще – личные враги. Люди, которые делаютпечальную физиономию и вздыхают, когда им говорят, что с человеком стрясласьбеда, в душе при этом ликуют. Для них величайшее наслаждение – сама подготовкаубийства. У подобного человека, как правило, накапливается годамипатологическая жестокость, безрассудная решимость при полном отсутствиифантазии.

– Отсутствие фантазии?

– Не знаю уж почему, но так всегда бывает. Мне кажется, чтолюди, наделенные воображением, могут себе ясно представить страдания других ипотому им сочувствуют. В то время как человек, лишенный воображения, не всостоянии представить себя на месте других. Такие люди рассматривают жизньтолько со своей собственной колокольни. Убийцы, как правило, хитры, но неоригинальны. Эгоистичны и упрямы в достижении поставленной перед ними задачи.Ты ведь понимаешь, что я говорю о спонтанных убийствах, совершенных поднаплывом сильных эмоций.

– Почему вы не допускаете, что и данное убийство относится кэтому типу?

– Я не могу этого допустить, потому что тогда мне пришлосьбы признать, что на курок нажала Рита Свейн. Другое дело, насколько оправданбыл такой поступок.