голову, словно не в силах больше смотреть на меня. – С группой Джозефа я познакомился незадолго до Весеннего бала, а с ним самим – и того позже. Повстанцы сказали, что их лидер – представитель Осеннего Дома, но, честно говоря, я не придал этому особого значения. И тогда я еще не знал, что он твой отец. За последние десять лет отдельные повстанческие группировки разрослись и стали более организованными. Так что не было ничего особенного в том, что в них были представители других Домов. – Его взгляд возвращается ко мне. – Они связались с нами, потому что знали, что я, скорее всего, являюсь Хранителем Ванитас. Я такого же телосложения и ношу примерно тот же размер, что и Страж Весны. Так что при моем участии в плане мятежников они убивали одним выстрелом двух зайцев. Я согласился. Я особо не задумывался над этим. Из нашего дома, дома семьи Роша, забрали все. Множества жизней, средства для существования – абсолютно все. Я и правда не видел никакой проблемы в том, чтобы лишить сознания одного Хранителя и ограбить другую.

Мне хочется разозлиться на его слова, но не могу. Тогда, сразу после бала, я была в ярости. Тогда мой мир был настолько упорядочен и прекрасен, что похищение амулета и украденный поцелуй стали для меня большой проблемой. Но сейчас? Я и сама сделала много такого, чем вовсе не горжусь, включая убийство Элии, которое мучает меня больше, чем мне хочется признавать. Когда я представляю, что Кево, Кэт и остальные всю жизнь росли, зная, что мой Дом отчасти виновен в гибели их Дома, я более чем понимаю их негодование.

– Почему ты не похитил меня прямо на балу? – тихо спрашиваю я. – Я много раз думала над этим. Без меня амулет был бесполезен.

– Нас было всего несколько человек, – объясняет Кево. – Повстанцы были разрозненны. Та группировка, которая на днях вторглась на Зимний остров, сформировалась совсем недавно. А на Балу Времен Года ты была гвоздем программы. Там было множество людей, гостей и персонала. Даже пробраться в здание и то было сложно. Если бы нас поймали с кричащей и отбивающейся Хранительницей Зимы, мы потеряли бы и амулет.

– Значит, вы использовали амулет, чтобы впоследствии добраться до меня?

Его улыбка абсолютно безрадостна, как будто Кево вспоминает что-то, что сильно отягощает его разум.

– Некоторые из нас надеялись, что смогут провести ритуал без Хранительницы, потому что Ванитас очень долго отсутствовал в мировом цикле. Была надежда, что кто-то из Зимнего Дома сможет высвободить камень из амулета. Как я уже говорил, присоединение к повстанцам представителей других Домов происходило не единожды. Но это, конечно, не сработало. Потом мы пытались шантажировать амулетом и кристаллом твоего деда. Организовать встречу, на которой должна была присутствовать ты, ну или что-то в этом роде. Встречу, где у нас будет больше контроля, чем на балу. Деталей я не знаю, потому что Зара, которая приходила к нам ранее, сказала, что, скорее всего, нам хватит и номера твоего мобильного телефона.

Растерянно моргая, смотрю на него снизу вверх:

– Что?

Кево виновато пожимает плечами:

– Зара рассказала нам о тебе и сказала, что ты примешь любой вызов, потому что ты упряма и горда. Потому что всегда хотела проявить себя. И что ты точно направишься на встречу, ничего не сказав Мастеру.

В ярости стискиваю зубы. Ого. Тогда я казалась себе смелой и боевой, а оказывается, просто следовала плану Зары.

– Как мило.

– Когда ты впервые оказалась у нас, мы надеялись, что ты станешь помогать нам добровольно, – продолжает Кево, не обратив никакого внимания на мой выпад. – Признаться, я не был о тебе слишком высокого мнения. То есть да, на Весеннем балу меня несколько удивила твоя нормальность. Ты была такой милой и приземленной. Поцелуй… он не был запланирован, Блум. Это не было заданием или чем-то подобным.

Когда он замолкает и почти умоляюще смотрит на меня, я качаю головой:

– Это не имеет значения, Кево.

– О, напротив. Ты думаешь, что я был марионеткой твоего отца, но это не так.

– Кево…

– Как бы то ни было, – перебивает он меня, – ты мне нравилась, но я все равно считал тебя внушаемой девочкой из Зимнего Дома. Высокомерной, несамостоятельной девушкой, родившейся с золотой ложкой во рту. Мы ожидали, что ты сразу же сорвешься и поможешь нам, только чтобы спасти свою драгоценную задницу. В душе я надеялся, что ты к нам присоединишься, что ты поймешь: мы хорошие парни. Помогать нам – это правильно.

– Но этого не случилось.

– Нет, не случилось. – Кево снова улыбается, и на этот раз улыбка кажется искренней. – Ты проявила упрямство и придерживалась своих принципов, чем бы мы тебе ни угрожали.

Беспокойно ерзаю в кровати:

– Мои принципы были неверны. Вы были правы, а я была слишком упряма, чтобы это понять. Всей этой войны и хаоса можно было избежать, если бы я просто послушала вас и помогла инициировать Ванитас.

Кево слегка подается вперед и ждет, пока я на него посмотрю.

– Конечно, ты держалась за свои принципы, – говорит он медленно и убедительно. – Разве могло быть иначе? Ты выросла в своей семье, и даже если родственники не всегда были добры к тебе, это все равно твоя семья. Зачем тебе было бросать все, во что веришь, ради каких-то парней, которые обокрали тебя, похитили и рассказывают всякие бредни?

На моем лице мелькает ухмылка:

– Да. Я и вправду думала, что вы свихнулись.

– И ты рискнула своей жизнью, чтобы сделать то, что считала правильным. Многие другие в такой ситуации просто сделали бы то, чего хотели мы.

Чувствую, что сейчас последует часть, которая мне не понравится.

– Так. И когда добровольного сотрудничества не получилось?..

– Мы изменили стратегию, – сердито отвечает Кево. – Ничего особенного, Блум. По сути, это была вариация на тему «хороший полицейский – плохой полицейский», понимаешь? Мне сказали пофлиртовать или подружиться с тобой. Элия и Джозеф считали, что, если ты доверишься одному из нас, у нас будет больше шансов… ну, «прогнуть» тебя. Небольшое давление – и ты бы сдалась. Или хотя бы обратилась ко мне, вместо того чтобы строить какие-то тайные планы побега и убегать в одиночку.

Я смеюсь, без тени веселья.

– Ну, это сработало неплохо.

– Ну да. Ты дважды пыталась сбежать, и один раз это получилось. Так что план был провальным с самого начала.

В памяти всплывает сцена из того времени, когда я находилась у повстанцев, и мой желудок проваливается куда-то в пустоту.

– Когда Уилл