царями, богами. Он пребывает в них, потому что Он пребывает в человеческой природе; и Он передает им эту природу, обожествленную в Его становлении, так что она теперь может обожествить и их. Он пребывает в них присутствием Своего Духа, и Он в них виден. Они имеют те титулы чести своей причастностью, которые по праву принадлежат Ему. Без всяких опасений мы можем применить к ним самый священный язык Псалмопевцев и Пророков. «Пребывает священником навсегда»[114] можно сказать относительно Святого Поликарпа или Святого Мартина, также как и их Господа. «Из праха поднимает бедного, из брения возвышает нищего»[115], как поступал Святой Лоренс. «Я обрел Давида, раба Моего, святым елеем Моим помазал его»[116], когда-то так обычно говорили о царе Израиля, но это высказывание, в действительности, о Христе и Его милости к наместникам на земле. «Я дал Его свидетелем для народов, вождем и наставником народам»[117], — о прерогативе Римских Пап; «Ты дал ему, чего желало сердце его»[118], — характеристика мученика; «Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие»[119], — похвала непорочным.

7

«Как Христос, — сообщает Святой Афанасий, — умер и возвысился как человек, так Он, как человек, должен взять то, что когда-либо имел как Бог, для того, чтобы даже такой возвышенный дар благодати мог достичь нас. Ибо Бог-Слово не потерял ничего при получении тела, чтобы Ему нужно было стремиться получить благодать, но, скорее, Он обожествил тело, которое Он принял, предоставляя эту милость человеческому роду … Ибо слава Отца состоит в том, что человек, сотворенный и затем потерянный, должен быть вновь обретен; и когда он умрет, он должен быть оживлен и стать храмом Божьим. Ибо силы небесные, Ангелы и Архангелы, всегда поклонялись Господу, и теперь они поклоняются Ему во имя Иисуса, и в этом наше благословение и возвеличивание, ведь даже когда Он стал человеком, они поклоняются Сыну Божию, и небесные силы не удивляются, видя, как все мы, состоящие с ним в одном теле, входим в Царство Небесное» [20]. В этой цитате практически сказано, что прославленные Святые будут иметь свою часть в поклонении, оказываемом Ангелами Христу, истинному объекту всякого поклонения; по крайней мере, нам это объясняет причину, по которой почитание Ангела в Апокалипсисе меньшее, по сравнению с почитанием Святого Иоанна, Богослова и Пророка Церкви [21]. Но Святой Афанасий продолжает еще более определенно: «Из того, что Господу, даже когда Он пришел в человеческом теле и назвался Иисусом, поклонялись и верили, что Он Сын Божий, и что через него познается Отец, становится очевидно, как было сказано, что не Слово, рассматриваемое как Слово, получило эту столь великую благодать, но мы. Ибо из-за нашей сопричастности к Его Телу, мы также стали храмом Божиим, и вследствие этого стали Божьими сынами, так что даже в нас Господу теперь поклоняются, и видящие сообщают, как говорит Апостол, что „Бог находится в них от истины“». [22] В этой цитате, по-видимому, ясно сказано, что те, кто по-настоящему признаны Божьими приемными сыновьями во Христе, есть подходящие объекты для почитания, благодаря Тому, Кто находится в них; это доктрина, которая одновременно интерпретирует и объясняет обращение к Святым, культ мощей и религиозное почитание иногда даже живых людей, которые, будучи безгрешными, отличались чудесными дарами [23]. Почитание, таким образом, является необходимым коррелятом славы; и в том же смысле, в каком сотворенные существа могут разделить непередаваемую славу Творца, для них допускается доля того почитания, которое является только Его достоянием.

8

Был и другой предмет, на который полемика с Арием оказала более сокровенное, хотя и не непосредственное, влияние. Это была та самая тенденция давать новую интерпретацию текстам, в которых говорится о подчинении нашего Господа, что уже было мною отмечено; такие тексты теперь трактовали более Его человеческую природу, чем Его Посредничество или Его Сыновство. Но были и другие тексты, которые не допускали такой интерпретации, и которые без изменения относились к Нему, но могли бы также более естественным образом быть применимыми к творению, чем к Творцу. Он действительно был «Мудрость, в которую Отец вечно восхищен», однако же, было бы естественным, если бы в условиях арианской ереси богословы стремились к тому, чтобы непосредственным объектом таких описаний был не Вечный Сын, а кто-то иной. И таким образом, дискуссия открыла вопрос, который она не урегулировала. Она обнаружила новую сферу, если мы можем так сказать, в Царстве Света, для которой Церковь еще не определила обитателя. Арианство признавало, что наш Господь был и Богом Евангельского Завета, и действительным Творцом Вселенной; но даже этого было недостаточно, потому что оно не признавало Его Единым, Вечным, Бесконечным, Верховным Существом, но только одним из тех, кого сотворил Всевышний. Недостаточно было в соответствии с этой ересью провозгласить Его имеющим неизреченное происхождение перед всеми мирами; недостаточно было поставить Его выше всех тварей как прообраз всех дел рук Божиих; недостаточно было сделать Его Царем всех Святых, заступником за человека перед Богом, объектом поклонения, образом Отца Небесного; недостаточно, потому что это было не все, и между всем и чем-то кроме всего был бесконечный интервал. Наивысшее из творений нивелируется до самого низкого в сравнении с самим Единым Творцом. Таким образом, Никейский Собор признал абсолютный принцип, что пока мы верим и признаем, что какое-либо существо имеет тварную природу, такое существо есть, в действительности, не Бог для нас, хотя почитается нами с каким-либо высоким титулом и с каким-либо уважением. Арий или Астерий только и делали, что признавали Христа Всемогущим; они говорили об этом гораздо больше, чем Святой Бернард или Святой Альфонсо говорили о Благословенной Марии; и все же они считали Его сотворенным, поэтому их учение осталось ущербным. Итак, явилось «чудо в небесах»: стал виден Престол, который стоит выше всех сотворенных сил, посредничеств, ходатайств, первичный титул, корона яркая как Утренняя Звезда, слава, исходящая от Вечного Престола, одежды чистые как небеса и скипетр над всеми; и кем был предопределенный наследник этого Величия? Так как она не была достаточно высока для Наивысшего, то кто была та Мудрость, и каково было ее имя: «Мать чистой любви и трепета, священное упование», «возвышенная, подобно пальме в Энгадди и розе Иерихона», «сотворенная с самого начала перед миром» по вечным намерениям Бога, и «в Иерусалиме ее власть»? Видение это есть в Апокалипсисе, Жена, облаченная в Солнце, и Луна под ее ногами, и на ее голове корона из двенадцати звезд. Приверженцы Марии не искажают истинную веру, т. к. хулящие ее