застыли, кроме Юни: тот подскочил, повалив остальных, испуганно взвыл и замер…

— А теперь, на место. Медленно, — в голосе воина было столько власти, что попробуй, ослушайся, — Все садимся, а ты, мудрая Вильяра, рассказываешь, куда ходила.

— Да уж, малая. С твоею прытью… — Латира растревожил рану и теперь с трудом переводил дыхание.

Убедившись, что старику не станет хуже, Вильяра начала с главного:

— Старший Наритьяра мёртв, и это не я его! Похоже, он погиб тогда же, когда пропал. Я нашла его в ледяном лабиринте. Я победила эту ловушку, но не успела осмотреться толком, как всё рухнуло. Там были ещё другие мертвецы, старые, в толще ледника, я их не опознала.

Вильяра старательно гнала мысль, что одна из фигур во льду страшно похожа на маму: лица не было видно, но узор на куртке — до боли знакомый.

— А теперь докажи-ка, мудрая, что это не ты заманила в ловушку и убила своего наставника, — Нимрин подался вперёд и пронзил её неприятно пристальным взглядом.

— Что?! — Вильяра опешила. — Да как ты смеешь обвинять меня! Да это худшее…

Чужак примиряюще улыбнулся и сбавил тон:

— Положим, я-то вижу, что ты сказала правду. Но мы уже выслушали историю о любителях возводить напраслину. У тебя будет, что возразить на подобное обвинение?

Мудрая озадачено замолчала, потом медленно разжала кулак с трофеями. Она смотрела на серьгу с окровавленной дужкой, на белый пушистый клок.

— Я предложу обвинителю отыскать тело моего наставника наяву. Если рядом найдутся тела погибших до моего посвящения или до моего рождения…

— То это ещё ничего не докажет. Ты могла воспользоваться ловушкой, которую сделал кто-то другой. Но найти то место — хорошая мысль. Оно точно на Голкья?

— Да! Я почти уверена, это где-то в наших Небесных горах, — и пояснила для чужака, — В угодьях Вилья или Руни. Высокие горы, которые ты сегодня всю дорогу видел впереди.

Латира задумчиво протянул:

— Я слышал, смолоду Наритьяра искал в Небесных горах ценные руды. Тогда он ещё не начал ссориться с твоим предшественником, малая. Они много путешествовали вместе.

Вильяра посмотрела на Нимрина:

— Вот сейчас я и опробую новую песенку, которой ты нас учил.

— Попробуй. Вдруг повезёт, и это достаточно близко.

Вспыхнули три белых волоска, свились прихотливым узором потоки силы — не повезло, впустую. Вильяра не смирилась, повторила заклятие, усилив его, и будто бы уловила дальний, едва слышный отклик, одно лишь направление.

— Щурова пропасть, похоже, и впрямь, в стороне гор! А мне теперь срочно нужны Зачарованные Камни. Вот досада: пережидать пургу, возвращаться к дому Лембы, потом — опять сюда… Мудрый Латира, а скажи-ка мне, куда ты путь держал? С ярмарки, мимо моего прежнего дома и сюда, а куда дальше?

— Верно мыслишь, малая: тут неподалёку есть тайное логово и Зачарованный Камень при нём. Такой древний, что я даже не знаю, одинцом он поставлен, или раскрывается в круг. Твой предшественник когда-то случайно нашёл пещеру отшельника, показал мне, а больше, насколько я знаю, никому. Я надеялся там отлежаться, но не дошёл.

— И много ли ты не дошёл?

— Как четверть пути к дому Лембы, только вверх.

— Переждём непогоду, а ты отлежишься. Потом я отправлю охотников домой, и мы втроём отправимся туда. И время сбережём, и до гор ближе. Ты ведь покажешь мне это логово и Камень, мудрый Латира?

— Кому, как не тебе, знать все Камни и все жилые пещеры в своих угодьях, мудрая Вильяра!

Нимрин нахмурил угольные чёрточки бровей:

— Будем надеяться, Вильяра, твой покойный наставник не обнаружил это место, пока хозяйничал в твоих угодьях, как у себя дома. Он — или тот, кто спровадил его в ледяную ловушку.

Колдунья свирепо выскалилась:

— Мы будем настороже, Нимрин. Кто бы нас ни встретил, ему же хуже! — она грозно рыкнула и тут же подумала, что грозить гораздо легче, чем ударить, особенно, когда опрометчиво растратила так много сил. — А правда, старый, расскажи-ка про логово: кто там мог обитать, какие следы оставил?

Латира пожал плечами, поморщился от боли в ране:

— Сотни зим назад там жил кто-то из мудрых, но либо ушёл к щурам, либо затерялся по ту сторону звёзд и забыл дорогу на Голкья. Судя по рисункам на стенах, это был кто-то из старейших. Из тех, кого пути светил по небу и закономерности круговорота стихий интересуют больше, чем дела двуногих. Ты же знаешь, малая, таких вечно отсутствующих — половина Совета.

— Кстати о путях светил и Совете Мудрых, — снова встрял Нимрин. — Вильяра, ты обещала мне ответить на вопросы о Голкья. Пока мы сидим тут в тишине…

Вильяра подавила зевок. Слишком много навалилось на неё сегодня, и на смену горячечной жажде действия, жажде крови и мести пришла усталость.

— Нимрин, прости, но я сейчас ничего не буду рассказывать. Отдохну. Вы оба спали, а я строила щиты вокруг нашего стана. Теперь — твоя очередь бодрствовать.

— Спрашивай меня, Иули, — улыбнулся Латира. — Я готов отвечать на твои вопросы.

— Нет, мудрый Латира, ты тоже должен отдохнуть, — возразила Вильяра. — Слушай слово целительницы! Ты и так болтал языком гораздо дольше, чем тебе полезно. Нимрин, не спорь! Ты сейчас самый бодрый из нас троих, и ты умеешь вовремя будить мудрых. Пожалуйста!

— Ладно, что делать, покараулю вас обоих, — вздохнул Нимрин, устраиваясь поудобнее.

Глава 13

Ромига остался сторожить сон двух мудрых и одного зверя. Ради экономии масла и воздуха, он задул светильник. В иглу воцарилась темнота, прозрачная для навских глаз. А по другую сторону снежных стен шуршал позёмкой ветер, кружил, бил порывами наотмашь. Все чувства обострились, и было как-то очень тревожно, дальше — хуже. Через некоторое время, измерив и взвесив свои ощущения, нав честно признался себе, что ему не просто тревожно — страшно до жути, до отчётливого желания выскочить из иглу и рвануть, куда глаза глядят. Такое с ним бывало считанные разы в жизни, и ничем хорошим не кончалось, был ли страх вызван враждебной магией или собственными дурными предчувствиями. Да что ж за пропасть?! Ромига, уже почти в панике, а вдруг не добудится, принялся расталкивать Вильяру.

Мудрая, не разлепляя глаз, пробормотала:

— Нимрин, что случилось?

— Мудрая, ты ничего не чувствуешь?

— А что я должна… О, щурово собрание в полнолуние тёмной луны!

Колдунья резко села, схватила нава за плечи, встряхнула и пропела несколько тактов незнакомой песни. Слепой ужас, давящий на мозги, как отрезало! Вильяра затеплила светильник, зевнула широко, до хруста; потёрла ладонями заспанное лицо.

— Мудрая, что это было? — поспешил уточнить