* * *

Первый визит Эви в дом ее отца можно было описать одним словом – «неловкость». Мама пробыла там минут пять, изо всех сил стараясь оставаться в рамках вежливости.

Она выглядела почти смешно в фойе его богатого вычурного дома, одетая в просторную толстовку, скрывающую повязки на ребрах, похрамывающая в специальном ортопедическом ботинке, который ей выписали после диагностики надкола кости, с повязкой на левой руке для восстановленная кожи на ладони, и с устрашающим комплектом, состоявшим из девяти швов на правой стороне лица.

Она казалась абсолютно неуместной в доме, уставленной дорогой мебелью и произведениями искусства. И хотя она явно не хотела оставлять Эви одну, она знала, что так было нужно. Кроме того, ей пора было идти на похороны агента ФБР, погибшего в результате взрыва бомбы во время совместного расследования на прошлой неделе.

Естественно, после ее ухода Эви почувствовала себя не в своей тарелке. Отец познакомил ее со своей женой, Шейлин, которая пригласила ее перекусить на кухне. Она сказала, что их трехлетний сын Сэмми спит, но скоро должен будет проснуться.

Ее отец был актерским агентом в крупной фирме, а Шейлин была его клиентом. У нее была постоянная роль в комедийном шоу под названием «Все на борт». Из любопытства Эви посмотрела несколько эпизодов. Это было похоже на получасовую версию «Корабля любви». Шейлин появлялась каждый второй эпизод в роли помощника руководителя круиза, который всегда портачил и был занозой в заднице начальства. Эви решила, что шоу, по сути, ужасно, а Шейлин играла кошмарно. Она изображала из себя тупицу и носила облегающую одежду. По крайней мере, с этим она справлялась на ура.

Они оба пытались быть с ней очень любезными, но говорить им было не о чем. Они ведь не могли спросить ее о школьных делах или о том, как прошла неделя. Шейлин пыталась заговорить о каких-то певцах или фильмах, но убедилась, что Эви была лишена возможности следить за трендами поп-культуры.

Пробуждение Сэмми стало почти облегчением. Он был белобрысым, симпатичным и весьма избалованным мальчиком. Когда Шейлин сказала ему, что Эви – его сводная сестра, он запустил в Эви фруктовницей и разревелся. Отец все извинялся перед ней, но она была рада, что их внимание переключилось с нее на мальчика.

Когда мама через два часа забрала ее, она почувствовала острую боль в животе. Мама отвезла ее в больницу, и там Эви узнала, что такое язва.

* * *

На следующий день Магс с Эви сидели в фуд-корте торгового центра и ждали маму, которая отошла в туалет. Тогда Эви решила спросить у Магс об истинных отношениях мамы и Рэя.

К ее чести, Магс ничуть не растерялась. Она просто отпила из стакана с чаем со льдом и с тем же невообразимым выговором задала Эви ответный вопрос:

– А как тебе кажется, дорогая?

– Мне кажется, что они доверяют друг другу, точно занимаются сексом и, может быть, встречаются. Но они не хотят предавать это огласке, потому что они партнеры, а это противоречит каким-то правилам или что-то в этом роде.

Магс кивнула, дав понять, что она услышала ее, но не стала подтверждать или опровергать ее догадки.

– Как бы ты себя чувствовала, если бы это оказалось правдой, Эвелин?

Эви заметила, что последние несколько дней мама, Рэй и Мэгс стали звать ее Эвелин, а не Эви. И никто из них не спрашивал у нее, нравится ей, когда ее так называют, или нет. Но ей это нравилось, поэтому она не возражала.

– Думаю, это было бы здорово. У папы уже другая жена. И я не понимаю, почему мама не может поступать так же.

На лице Магс промелькнуло выражение, заставившее Эвелин задуматься, не сказала ли она что-то не то. Но оно сразу же исчезло.

– Думаешь, отношения твоей мамы с Реймондом можно вписать в рамки какого-то поступка?

Эвелин пожала плечами. Казалось, Магс раздумывала, как ей следует поступить. Но тут она увидела Кери, приближающуюся к ним.

– Послушай, дорогая, не мое дело говорить тебе то, что я очень хотела бы сказать. Думаю, ты могла бы поговорить об этом со своей мамой. Мне кажется, что она просто беспокоится о твоих чувствах. А ты, по всей видимости, заботишься о ее счастье. Тогда, может, будет лучше, если вы будете откровенны друг с другом. А сейчас мне, наверное, пора откланяться.

* * *

Эвелин подняла этот вопрос вечером, когда они просматривали ее детские фотоальбомы.

– Я знаю о Рэе, мама, – неожиданно сказала Эвелин.

– Что знаешь? – спросила мама, будто намеренно не отрывая взгляда от фотографии.

– Знаю, что вы больше чем просто партнеры.

– Это правда, – сказала она наконец, посмотрев на Эвелин. – И как ты к этому относишься?

– Замечательно. Он мне нравится. Он приятный, но не фальшивка. Мне нравится, что сперва, пока не познакомишься с ним поближе, он производит немного устрашающее впечатление.

– Да, мне это тоже нравится, – сказала она.

– Он твой парень? – спросила Эвелин.

– Это сложно. Но да, думаю, что можно и так сказать.

– Странно, – сказала Эвелин.

– Что странного?

– Странно говорить «парень моей мамы».

– Не то слово.

* * *

Со временем Кери привыкла к ночным крикам дочери.

Обычно это происходило около двух или трех часов утра. Если она укладывала Эвелин спать и возвращалась в свою комнату, все тут же возобновлялось с новой силой. Так что она оставалась с ней до утра.

Но в эту ночь Эвелин почему-то вообще не могла уснуть.

– О чем ты думаешь? – спросила Кери.

– Можно я тебе кое-что скажу, мама? – спросила она. – Только обещай не злиться.

– Ты можешь сказать мне все, милая.

– Я ненавижу спать, – сказала она. – Каждый раз мне снятся кошмары.

– Хочешь поговорить? Это может помочь.

– Их очень много. Чаще всего они все смешиваются в единое целое. За несколько лет я научилась блокировать большую их часть, я будто бы заморозила себя. Но некоторые из них все еще набрасываются на меня, как голодный зверь.

– Какие именно, милая?

– У меня до сих пор бывают кошмары о том дне, когда меня похитили в парке. Как тот мужчина схватил меня, а ты бежала следом, пытаясь догнать нас.

– Мне тоже до сих пор снятся кошмары об этом, – спокойно призналась Кери.

– Иногда я вспоминаю, как несколько месяцев назад мельком увидела тебя ночью, когда меня запихивали в багажник. Ты помнишь это?

– Помню, – сказала Кери, вспоминая ту ночь, когда она была так близко к спасению Эвелин, но – сорвалось.

– На долю секунды я поверила, что я в безопасности, что ты спасешь меня, а потом он сбил твою машину и помчался прочь. Я боялась, что ты умерла.