есть на самом деле никакого движения не было? Никто никуда не шел? – уточнила я.

– Нет, не так. То есть движения не было в самом холле. А вот на втором этаже, по коридору, на самом деле шел человек.

– А кто это был? Или вы не разглядели? Ведь темно было, ночь все-таки.

– В том-то и дело, что узнал. Это была Виолетта Григорьевна, супруга Александра Кирилловича. У нее походка такая… узнаваемая, что ли, как будто она на высоченных каблуках по подиуму шагает. Только насчет темноты, как вы говорите, все не совсем так. Есть лампочка, которая освещает холл. Свет, правда, слабый, как у ночника, но его вполне достаточно. Я как увидел Виолетту Григорьевну, то сразу подумал, что вот сейчас она пойдет в сад, чтобы устроить очередной скандал Александру Кирилловичу. Знаете, Татьяна Александровна, это, конечно, не мое дело, но мне жалко их обоих: и Виолетту Григорьевну, и Александра Кирилловича. Ну, что это за жизнь? Ладно, подумал я так, а сам продолжаю смотреть. И вот вижу, что ошибся я в своих предположениях. Оказывается, Виолетта Григорьевна совсем и не собиралась в сад идти. Она пошла по коридору, прошла несколько комнат, и встала около той, где в этот раз остановились муж и жена Акулиничевы. Ну, он художник, а жена его – косметолог, что ли, я точно не знаю.

– Да, да, я знаю. Ну, а что дальше было? Значит, встала Виолетта Самохвалова около двери супругов Акулиничевых, и?..

– В том-то и дело, что она только остановилась около двери. Я-то подумал, что она сейчас ворвется в комнату и набросится на жену художника. Потому как все видели, что Александр Кириллович уделял ей особое внимание, всякие там знаки делал, ну, вы понимаете. Но Виолетта Григорьевна ничего такого, о чем я подумал, делать не стала. Она просто склонилась около замочной скважины. По-моему, она прислушивалась, что ли. В общем, постояла так недолго, правда, и пошла в свою комнату.

– И это все? – спросила я.

– Ну, да. То есть она послушала, что в комнате происходит, поняла, что Александр Кириллович и жена художника не изменяют своим законным мужу и жене, и ушла к себе. Я думаю, это ее больше всего волновало, раз уж она встала ночью.

«Так, значит, Елизавета Акулиничева сказала правду, что слышала около своей двери чьи-то шаги и вроде как кто-то что-то делает в замочной скважине. Но поскольку она маялась животом, то не стала подходить к двери и выяснять. Но на самом деле Виолетта пыталась закрыть Елизавету, но дверь уже была закрыта. А не связаны ли эти действия Виолетты с тем, что она в курсе того, что готовилось убийство ее мужа? И как знать, возможно, она была сообщницей?»

– Скажите, Антон, а сколько было времени, когда вы заметили, что Виолетта Григорьевна подошла к двери комнаты Акулиничевых?

– Ну… я не смотрел на часы…

– Ну, а все-таки? Это было в районе полуночи, раньше, позже, ближе к утру?

– Да пожалуй, что ночью.

«Ну, значит, я права в своих предположениях. На самом деле, Виолетта не занималась подглядыванием в замочную скважину. Она пыталась закрыть Елизавету. Сейчас только уточню у Антона, как стояла Самохвалова, чтобы уж точно все было, без вопросов».

– Скажите, Антон, а Виолетта Григорьевна стояла перед дверью склонившись? Ну, раз вы полагаете, что она будто занималась подглядыванием.

– Нет, она стояла прямо. Ну, или слегка наклонившись. Но этого недостаточно для того, чтобы заглянуть… Постойте, Татьяна Александровна! – вдруг воскликнул Антон. – Но тогда что же получается? Да, я теперь все вспомнил. Она делала такие движения, как будто бы поворачивала ключ в замочной скважине.

– Только возникает один вопрос… – начала я. – Антон, как по-вашему, откуда у Виолетты Григорьевны мог бы взяться ключ от комнаты Елизаветы? – спросила я.

Парень глубоко задумался на пару минут, озадаченный. После чего вскинулся:

– А знаете, запасные ключи у нас в служебке хранятся, – он кивнул на шкафчик со стеклянной дверцей, за которой и впрямь висели однотипные ключики. – Взять их… ну можно, мы же не всегда здесь сидим, иногда территорию, например, обходим.

– Ладно, допустим, – пожала плечами я и добавила: – У меня к вам просьба. То, что вы мне сейчас рассказали, должно остаться между нами. Никто больше не должен знать о том, что вы видели в ночь убийства Александра Кирилловича.

– Понял, я все понял, Татьяна Александровна, буду молчать, как… как аршин проглотил, вот, – пообещал Антон, несколько перепутав поговорку. – К тому же Виолетта Григорьевна не видела меня, потому что со второго этажа дежурка не просматривается. И ночное освещение от лампочки затеняет меня. Вот она меня и не заметила… Стойте… – Он взял телефон: – Маргарита Васильевна! Да… Сейчас открою. Это Маргарита Васильевна и Анастасия Владиславовна приехали, – объяснил он.

– Антон, теперь вы один остались на посту? – озаботилась я. Насколько поняла, сменщика ему никто не искал пока…

– Ну да, – пожал плечами парень. – Но вы не переживайте – пара-тройка дней – это не страшно. Пару раз такое уже было – разок Олег не приехал, машина, что ли, сломалась, из города не смог выбраться. А еще раз было до его появления, прежний сменщик мой уволился, ну и пока нового искали… У нас тревожный режим есть, редко, правда, используется…

Я заинтересованно вскинула бровь, а Антон пояснил:

– Он очень… ну, взбалмошный, что ли, чуть что – сигналка срабатывает, поэтому и не используем обычно. А так… Активируется сигнализация на воротах, входных дверях и окнах первого этажа. При несанкционированном открытии дверей срабатывает, я просыпаюсь и могу принять меры…

– Ага, понятно, – кивнула я, несколько озадаченная. Зачем тогда второй охранник нужен? Если Антон все равно здесь живет… Кажется, он понял мое недоумение, потому что пояснил:

– Татьяна Александровна, это очень неудобно. Сигнализация верещит, тревожит всех домашних. Бедная Анфиса пугается ужасно. К тому же хозяин в офис рано выезжает – ну, и сигналка может сработать. Да и Анастасия Владиславовна с утра пораньше в сад идет, то ей полить чего надо, то газон подровнять… Будто садовника нельзя нанять! – вспылил он, но махнул рукой и с улыбкой подытожил: – В общем, охранник на посту должен быть.

Антон взялся за пульт.

– И еще один вопрос,