(30) И вот теперь, когда вы уяснили себе, в чем заключаются требования справедливости, вам надо подумать о том, чтобы и осуществить их было в ваших руках. А это возможно, если в вас будут видеть общих заступников свободы всех. Но для вас, мне кажется, будет, естественно, особенно трудным делом выполнить то, что требуется. У всех остальных людей есть одна борьба – это борьба против явных врагов, и если их они победят, тогда им уже ничто не мешает быть распорядителями своих благ. (31) У вас же, граждане афинские, борьба двоякая – одна такая же, как у всех остальных, а кроме того, другая, еще более срочная и важная, чем первая, – именно, вы должны, когда обсуждаете дела, еще преодолеть сопротивление таких людей, которые задались целью действовать у вас во вред государству. Таким образом, пока по вине этих людей ни одна из насущных потребностей не может удовлетворяться без напряжения сил, вам, естественно, приходится терпеть много неудач. (32) Но если многие без всякого опасения избирают себе такой именно путь в государственной деятельности, то, вероятно, причиной этого являются главным образом те выгоды, которые получают они от людей, содержащих их у себя на жалованье; впрочем, по справедливости и вас самих можно винить за это. Ведь, конечно, вам, граждане афинские, нужно бы смотреть на пост, занимаемый человеком в государственной деятельности, совершенно так же, как и на пост в военном строю. В чем же состоит этот взгляд? Человека, покинувшего свой пост в строю, назначенный ему начальником, вы считаете нужным подвергать лишению гражданской чести и не допускать к участию ни в каких общественных делах28. (33) Вот так же нужно бы и людей, покинувших завещанный предками пост в государстве и поддерживающих олигархический порядок, лишать чести подавать советы вам самим. Но в действительности выходит так, что, если из союзников вы признаете самыми преданными тех, которые поклялись одного и того же с вами иметь врагом и другом29, то из политических деятелей вы считаете самыми верными тех, кто заведомо для вас держит сторону врагов.

(34) Впрочем, главная трудность заключается не в том, чтобы найти, какое обвинение выставить против них или какой упрек бросить остальным, т. е. именно вам, а нужно найти такие слова и такие действия, с помощью которых можно было бы исправить то, что сейчас у нас неблагополучно. Конечно, может быть, сейчас и не время говорить обо всем. Но если то, что вы себе наметили, вы сумеете подкрепить каким-нибудь полезным действием, тогда, может быть, шаг за шагом постепенно поправится и все остальное. (35) Я, со своей стороны, думаю, что вам надо взяться за эти дела решительно и действовать так, как того требует достоинство государства, памятуя все время о том, с каким удовольствием вы слушаете, когда кто-нибудь восхваляет ваших предков, рассказывает о совершенных ими делах и говорит о воздвигнутых трофеях30. Так имейте же в виду, что ваши предки воздвигли эти памятники не для того только, чтобы вы восхищались, созерцая их, но для того, чтобы вы и подражали доблестям воздвигших их людей.

Когда лакедемоняне, побежденные фиванцами при Левктрах в Беотии, оказались в крайне опасном положении вследствие того, что аркадяне отпали от них и примкнули к фиванцам, афиняне заключили союз с лакедемонянами и тем самым спасли их. Позднее лакедемоняне, оправившись от опасностей и снова приобретая силу, повели наступление против Мегалополя, города в Аркадии, и через послов приглашали афинян принять участие вместе с ними в войне. Со своей стороны и мегалопольцы прислали послов в Афины, призывая их к себе на помощь. Так вот Демосфен и советует не допускать, чтобы Мегалополь был уничтожен и чтобы усилились лакедемоняне. Он указывает при этом, что для афинян выгодно, если не будет опасности со стороны Лакедемона.

(1) Обе стороны, мне кажется, граждане афинские, одинаково заблуждаются – как те, которые высказывались в пользу аркадян, так и те, которые говорили в пользу лакедемонян. Словно все это люди, пришедшие сюда в качестве уполномоченных от двух противных сторон, а не сограждане вас самих, к которым те и другие присылают посольства, – так они сыплют обвинения и клеветы друг на друга. Но так говорить подобало бы только каким-нибудь пришлым людям; тем же, которые здесь хотят быть советниками, следовало бы говорить беспристрастно по существу дела и думать без всякой зависти только о наилучшем ради вашей пользы. (2) А на самом деле – если только отнять у них, что они всем вам известны и говорят на аттическом наречии, многие, я думаю, приняли бы их – кого за аркадян, кого за лаконцев. Я, конечно, вижу, как трудно говорить самое лучшее. Когда вы все введены в обман и одни рассчитывают на одно, другие на другое, при таких условиях, если кто-нибудь станет предлагать нечто среднее и при этом у вас не хватит терпения дослушать до конца, он не угодит ни тем, ни другим, но только навлечет на себя недовольство с обеих сторон. (3) И все-таки я предпочту скорее сам, если уж на то пошло, прослыть за пустого болтуна, чем вопреки тому, что считаю наилучшим для государства, позволить некоторым людям ввести вас в обман. Итак, отдельные подробности я изложу, если вам будет угодно, позднее; сейчас же начну с того, что согласно признается всеми, и на основании этого постараюсь прежде всего показать, что, по-моему, является самым существенным.

(4) Итак, ни один человек не может оспаривать того мнения, что выгоды нашего государства требуют ослабления как лакедемонян, так и этих вот фиванцев. Притом дела наши сейчас, если судить по речам, часто высказывавшимся у вас, находятся в таком приблизительно положении, что фиванцы в случае восстановления Орхомена, Феспий и Платей1 будут ослаблены, лакедемоняне же, если подчинят себе Аркадию и возьмут Мегалополь, опять сделаются сильными. (5) Значит, нам надо наблюдать за тем, чтобы не дать этим последним сделаться опасными и могущественными ранее, чем те будут уже слабыми, и как бы не проглядеть, если лакедемоняне усилятся значительно более того, насколько нам выгодно ослабление фиванцев. Ведь конечно, у нас не может быть речи, чтобы вместо фиванцев мы хотели приобрести себе противниками лакедемонян, и вовсе не об этом мы хлопочем, а только о том, чтобы ни те, ни другие не могли причинять нам вреда, так как при этом условии лучше всего была бы обеспечена наша безопасность.

(6) «Правда, клянусь Зевсом, – скажем мы, – это действительно так и должно быть, а все-таки странно будет, если тех самых людей, против кого мы выступали при Мантинее2, мы теперь возьмем себе в союзники, да при том еще будем помогать им против тех, с которыми тогда сами делили опасности». – Да, я и сам это признаю; но тут, по-моему, требуется еще условие, чтобы и другая сторона была согласна соблюдать справедливость. (7) Значит, если все согласятся соблюдать мир, мы не будем помогать мегалопольцам, так как в этом не будет никакой надобности. В таком случае с нашей стороны ничего не будет сделано против тех, которые выступали совместно с нами; но одни уже сейчас состоят нашими союзниками, как и сами они указывают, другие же присоединятся теперь. Чего же еще другого можно было бы нам желать? (8) Ну, а если лакедемоняне будут нарушать справедливость и почтут нужным вести войну?.. Если тогда нам придется решать вопрос только о том, следует ли отдать Мегалополь в руки лакедемонян или нет, тогда, пожалуй, хоть это, конечно, и не будет справедливым, но я допускаю, что мы согласимся на такую уступку и не станем оказывать никакого сопротивления этим людям, поскольку они делили с нами опасности. Но раз все вы знаете, что, стоит им взять его, они пойдут на Мессену, так пусть же ответит кто-нибудь из тех людей, которые сейчас так сурово относятся к мегалопольцам, что́ тогда посоветует он нам делать. Но нет! Этого никто не скажет. (9) Кроме того, вы все, конечно, понимаете, что советуют ли это они или нет, все равно помощь надо оказать, как по условиям присяги, которую мы дали мессенцам3, так и ради нашей собственной выгоды, которая требует, чтобы этот город существовал. Так сообразите же сами про себя, с чего вам будет прекраснее и благороднее начать, если хотите не допускать, чтобы лакедемоняне совершали несправедливости, – с защиты ли Мегалополя или с защиты Мессены. (10) Сейчас вы покажете, что, если помогаете аркадянам, то вместе с тем стараетесь обеспечить прочность мира, ради которого вы подвергались опасностям и выступали в походы. А тогда вы обнаружите перед всеми, что отстаиваете существование Мессены не столько из соображений справедливости, сколько из страха перед лакедемонянами. Между тем во всех расчетах и действиях надо, конечно, руководствоваться требованиями справедливости, хотя в то же время надо следить и за тем, чтобы при этом соблюдалась и собственная польза.