наряды, а он, якобы, всем этим руководил. Молчун не понимал – то-ли это кадровый просчёт штаба, то-ли его послали в эту командировку за очередными звёздами.

– Есть, товарищ Майор!

– На жопе шерсть! К бою, рота!

Все упали на землю. Солдат, участвовавших в военных действиях, было не очень принято так гонять.

«Авторитет поднимает… жопа с ручкой!»

Майор ещё минут пять развлекался, заставляя роту бесцельно ползать туда-сюда.

– Сержант, ещё раз такое услышу – пойдёшь у меня под трибунал за неуставщину!

* * *

«Прошёл ещё месяц, а на новобранцах та же ссанина, в которой они приехали. Тихий всё время занят. К Черненко лучше не подходить. Придётся решить эту проблему самому».

– Алиев, Меркулов, за мной!

Прапор был примерно его возраста, но, вопреки стереотипам – какой-то мелкий и тщедушный.

– Привет, братан! Как там форма для моих бойцов? Шестнадцать комплектов месяц уже ждём.

– Где – то едет.

– Как так? Я две недели назад подходил, ты мне то же самое говорил. Когда?

– Да чё ты пристал со своей формой? Говорю же – не знаю. Ты почаще приходи – так она ещё месяц будет идти. Или два.

– Не понял…

– Оно и видно.

Молчун сам не ожидал такого, но в следующую секунду он схватил прапора за грудки и сильно впечатал в стену.

– Где форма, гнида?

– Сержант, ты совсем о… – бам. Он треснул его об стену ещё раз.

– Чтоб завтра все шестнадцать комплектов были. Разорву. – каким – то бешеным, не своим голосом.

– Всё понятно?

Молчание. Удар.

– Говори.

Опять молчание. Удар.

– Понял. Я всё понял!

Он собирался опять впечатать прапора в стену, но Меркулов вцепился в его руку. Молча, ещё клокоча внутри от ярости, он почти бегом направился к казарме.

«А хотели спокойно поговорить… Злиться на Алиева и срываться на других – это не вариант. Хотя и понятно, куда девалась эта форма».

* * *

Через час Молчуна вызвали к Черненко.

– Боец, мне доложили, что ты избил прапора. Что можешь сказать по этому поводу?

– Не могу знать, товарищ майор!

– Чего ты не можешь знать? Было избиение или нет? Отвечай.

– Не было. Так, поругались немного.

– Прапор, на твоё счастье, тоже всё отрицает. Веснин, ты у меня на заметке. Ещё один прокол, и погоны сорву! Свободен!

«Сдал, конечно, Алиев. Меркулов был в казарме, всё время на виду. Больше никто нашего разговора не видел. Повезло. Теперь я хотя бы знаю точно, кто под меня копает. Может, они заодно? Но какой Черненко прок от моих погонов?»

* * *

Очередной рейд шёл непросто. Дождь размыл землю. Грязь, вперемешку с камнями, разъезжалась под ногами. Идти по– прямой – и то было тяжело, а карабкаться вверх – та ещё задача. Головной дозор освободили от разгрузки. Они забирались вверх и бросали остальным верёвку. Это сильно помогало.

На второй день вышли к знакомому аулу. Остановились на ночлег. Люди, не раз видевшие солдат, вели себя спокойно. Половина личного состава разбрелась в поисках свежей воды, или какой-нибудь снеди, которую местные охотно продавали почти за бесценок.

Молчун тоже решил наполнить флягу свежей водой, и не спеша шёл между домов. Проходя мимо низкого сарая, услышал какую – то странную возню. Заглянул внутрь. Солдат, закинув автомат за спину, прижимал молодую девушку к земле. Она вяло сопротивлялась, но не осмеливалась кричать. Солдат рывком задрал платье.

Молчун пинком сбил его на землю. Алиев. Девчонка тут же вскочила и выбежала прочь.

– Ты соображаешь, что делаешь, утырок?

– Сержант, да она сама хотела!

– Я не слепой! В часть придём – будем разбираться! Ширинку застегни, урод! И бегом отсюда!

– Товарищ сержант, вы бы поспокойнее себя вели. У Черненко моё слово будет против твоего. А все знают, что ты меня загнобить решил.

Молчун просто дал ему под дых и выволок из сарая.

– Ещё посмотрим, сержант… – тихо прошептал Алиев.

* * *

Когда разожгли костры, Володя отвёл Тихого в сторону.

– Алиев сегодня пытался изнасиловать местную.

– Почему я не удивлён? Впрочем, сразу было понятно, что он будет делать гадости.

– Мне непонятно. Любое дерьмо происходит именно с ним. Паршивый солдат, стукач и вдобавок – насильник. Как всё это соединилось в одном человеке?

– Володя, таких людей полно вокруг. Просто в мирной жизни их не видно. У них не хватает терпения добиться авторитета делами, и они ищут другие способы. Любые. Таких особисты любят. Обычно они притираются как – то. Но этот – редкий вид. Как раз из тех, кто способен на любую подлость, если свидетелей нет. И солдат нулевой. Опасная смесь. Избавляться от него нужно. Но аккуратно. Ты же понял, что он стукач Черненко. Что он хуже всего переносит?

– Бег.

– Тогда начнём с марш-броска. Вроде подсохло. Сержант, только следи, чтобы кто-то другой не помер вместо него.

* * *

Полчаса назад группа перешла в ускоренный режим движения. Бежали, когда это возможно. В остальное время просто быстро шли. Молчун слышал впереди покряхтывания Алиева. Тот всем своим видом показывал, что смертельно устал и вот-вот упадёт.

«Нельзя давать ему отдыхать».

Очередной склон форсировали без верёвок. Бойцы взбирались на камни, иногда помогая друг другу автоматами. В памяти всплыла картина падения Шмеля.

«Алиев бы сейчас так же навернулся. Год бы из санчасти не вылезал. К бабке не ходи. Может, дёрнуть его за автомат посильнее? Нет. Нельзя. Проблем потом не оберёшься. А вот слегка попугать можно. Чуть здесь, чуть там… Рано или поздно переведётся в другую часть».

Алиева затащили на очередной уступ, по которому снизу уже карабкался Молчун.

– Алиев, не спи. Дай автомат.

Взявшись за ствол, Молчун дёрнул автомат на себя, желая припугнуть Алиева, но от злости получилось сильнее, чем следовало… Они упали вместе. Молчун сел на зад, а Алиев, правой ногой запнувшись о трещину в камне, нырнул головой вниз, ударился о камень и застыл без движения.

Молчун сразу понял, что Алиев мёртв. Секунд через десять потекла кровь.

Тихий быстро подошёл, расталкивая строй, и нащупал артерию на шее.

– Труп. Бойцы, кто видел, что произошло?

Отозвались трое.

– Остальные что? За Весниным шло ещё три человека. Что, ничего не видели?

– Никак нет, товарищ старший лейтенант. Я помогал Сошнину взбираться на тот камень.

– Сошнин, ты тогда тоже ничего не видел?

– Так точно!

– Ты? – Тихий повернулся к третьему.

– Только самый конец. Отвлёкся, товарищ старший лейтенант. Поскользнулся.

– Меркулов, на плащ-палатку его. Второй сверху накройте. Пока привал. Трое свидетелей и Веснин – за мной!

Он отвёл их от